– А чего изволит леди? – записывает Купидон.
Я же обескуражена и растеряна. Боюсь ошибиться и попросить слишком питательное блюдо.
– А пускай будут блинчики в кленовом сиропе! – отмахиваюсь от сомнений. – И ванильное мороженое на десерт! И ещё тарелищу фруктов! – разгоняюсь я.
Гулять так гулять! Живём один раз, и жизнь надо вкушать до основания. Её нектар и горечь, её остроту и пряности. Иначе грозит пресная отрава из однообразных дней.
– И давай нам вина! – добавляет Лох.
– Нет, шампанского! – дуюсь я.
Оно пузыристое и игристое, как моё настроение.
Купидон делает необходимые заметки и удаляется в кухню.
– Здорово, да? – озирается Андерсен.
– Ещё бы не было на халяву здорово! – смеётся Дали.
Парни о чём-то гудят, но я не прислушиваюсь к их разговору. Вместо этого внимательно изучаю на удивление чистый пол. Стены с гротескными картинами и натюрмортами. Потолки с гладкими чашами ламп. Снизу и сверху «Дядюшка Черри». Слева и справа – тоже «Дядюшка Черри». «Дядюшка Черри» везде. Как удав из истории Дали. И мы в его брюхе. Однако в брюхе этом вполне себе сносно и нисколечко не страшно. Нам предоставлены все возможные удобства и привилегии, как на Титанике. Элитном круизном лайнере. Жаль, что нам не уйти на дно. Не затонуть. Разве что провалиться под землю. От стыда и срама за свою неблагополучную жизнь.
Не успеваю моргнуть, как к нам подплывает харизматичный Купидон с бабочкой на отутюженном воротничке. Он ловко ставит вазу с фруктами на белоснежную скатерть и гладко произносит: «Ещё семь-пятнадцать минут». Интересно, со всеми клиентами он честен, или другим посетителям он отвечает машинальное «Одну секундочку» – размышляю я, но прихожу к выводу, что мой Купидон всегда такой располагающий и открытый.
– Прошу, – улыбается он, подавая какой-то салат, блинчики и форель.
В следующий раз наш официант выносит креветки в кляре и говяжий стейк. Умело наполняет фужеры охлаждённым шампанским и желает приятного аппетита на французский манер.
– Бон аппетит! – поклоняется кудрявый блондин, и мне хочется сорваться с места, опрокинуть стол с его торжественными яствами, вонзить персиковые ногти в щёки моего мальчика и впиться своими губами в его пухлые женственные губы и целовать, целовать, целовать! Уверена, что его лицо слаще повидла и всех этих кленовых сиропов! Но я смирно сижу, сохраняя осанку, спокойно улыбаюсь и киваю в знак благодарности.
– Супер! – хрустит кляром Лохматый, черпая салат из общей миски. Перед нами уйма всяких приборов, ножей, чайных и десертных ложечек, но мы, как истинные невежды и грубияны, не соблюдаем тонкостей этикета. Благо не едим руками. Я тоже присоединяюсь к трапезе и мужской беседе.