Кащей молча поклонился Времени. Вокруг него плескался океан, рассекаемый мощными хвостами. Изредка из-под толщи соленой воды вылетал фонтан брызг, математически точно описывающий какой-то аспект бытия.
– Да, определенно они возвращаются, – подумал Кащей и пошел пить чай.
– Всем ша! – перекрыл раскатистым басом гвалт в зале Иван Советский. Для пущего эффекта он встал и начал бурить толпу пристальным осуждающим взглядом. Остальные Иваны оглянулись на него, затихли и начали усаживаться.
– Предлагаю считать заседание открытым. Слово – главе профсоюза, почетному члену нашего товарищества, Ивану Хтоническому Абстрактному. Просим, просим! – зааплодировал, замахал руками и заголосил Иван Советский, успевая угрожающе посматривать на тех своих собратьев, кто не проявлял должного энтузиазма. Многим было тяжело уловить его ритм – когда затихать, а когда шуметь. То и дело кто-то подскакивал, бил в ладоши, смущался и садился. Почетные гости, наконец, уместили тела на сцене. Захрипел микрофон, и ежегодное собрание началось.
Кащей, сидя на трибуне рядом с вещающим надтреснутым, старческим голосом Хтоническим, скучал и рассматривал заседателей. В этом году Иванов собралось неожиданно много, так, что мест хватило далеко не всем. Больше всего было Дураков, поменьше Царевичей и совсем мало Крестьянских сынов, Рыбацких сынов и прочих отпрысков почтенных профессий ручного труда. Отдельными особняками выделялись Иваны Собирательные – те, в ком нашла отражение эпоха или какой-то определенный жанр. Они традиционно были предводителями своих артелей и каждый раз являлись в полном комплекте, распределяя места согласно блокам, определенным, казалось, раз и навсегда.
Иван Советский предпочитал общество кряжистого Ивана Царского Простонародного, близкого ему своей классовой сущностью; Ивана Скабрезного, вобравшего в себя суть эротического нарратива, и Ивана Архаичного, диковатого, но прямодушного до крайности. С правой стороны зала на эту компанию высокомерно посматривали обрюзгший от излишеств Иван Постсоветский, которого извинительно держал под локоток Иван Царский Элитарный. За их спинами подпрыгивали от нетерпения Иваны Адаптированные, многоликие в едином теле и неразличимые до зубовного скрежета.
Посередине сидели Иваны Экзотические, или не примкнувшие. Рассеянно глядел в пустоту Иван Хипповый, видимо, в ожидании халявного фуршета. Рядом с ним торчал Иван Постмодернистский, постоянно меняя свое состояние и настроение, мерцая загадочными огнями на текучем лике. Картину довершал вполне себе реально существовавший Иван Сусанин, непонятно как оказавшийся на собрании. Он испуганно озирался по сторонам и украдкой крестился, от ужаса неразборчиво матерясь в бороду.