– Постой! – раздался женский голос за спиной и он почувствовал, что обращение относится к нему. Обернувшись, он увидел женщину, стоящую в тёмном дверном проёме, из которого только что вышел. Значит, я был не один, – с лёгким удивлением подумал он.
– Будь осторожен, – сказала она. – Любимый.
– Не переживай, – он кивнул ей, и зашагал к частоколу – нужно было спешить, пока звери не ворвались.
– Постой! – опять позвала женщина.
– Что за черт, – сдерживая раздражение, тихо сказал он, но вернулся на несколько шагов назад. Самое неприятное, что он не мог понять, кто это и что она хочет. Не было сомнений, что они провели вместе ночь, но он не помнил ничего из этой ночи, кроме каких-то странных и нелепых образов. В памяти всплыла картина, будто он в компании голых мужчин лежит на полу в каком-то очень жарко натопленном помещении, а над ними старый человек размахивает белой тряпкой на палке. В другой момент прошлого он помнил себя держащим между указательным и средним пальцами горящую палочку, и эту самую палочку он засовывал себе в рот не горящим концом и вдыхал горький дым. Вспомнились и смутные переживания, волнения перед странным сверкающим ящиком на столе, вроде любовного свойства, но совершенно нелепые и не стоящие сломанного ногтя. А растрёпанной женщины, плохо различимой в темноте, вообще не было в его памяти. Но сейчас, решил он, не время выяснять, что к чему, надо потом поговорить со Стариком, возможно, меня околдовали или я сошёл с ума, времени нет, а на женщин – времени нет никогда. Любовь – дело мира. А дело мужчины – война.
– Ну что? – спросил он, ожидая когда, наконец, женщина выйдет из состояния молчаливой нерешительности. Кажется, она кусала пальцы, а может нет, просто поднесла руку к лицу – за густыми длинными волосами, закрывшими опущенную голову, не было толком видно. Она стояла как-то неровно, привалившись плечом к стене в дверном проёме и наклонив голову, и эта её поза, рука у лица за прядями черных волос, неуверенность, вдруг показались ему странно знакомыми. Но кроме чувства близости, какой-то неясной связи, ничего более не всплыло, он всё равно не узнавал её.
– Ну что? – повторил он, сдерживая злость.
– Помнишь то письмо, что я тебя написала? Ты его сохранил?
– Ещё бы! – ответил он, не имея представления, о чём идёт речь. – Как я мог забыть. Оно высечено кинжалом на моем сердце, буква к букве.
– Я хотела сказать… Ну просто…
– Мне надо бежать, пока, – он решительно отвернулся и зашагал прочь.
– Просто читай только первые буквы строк! Всё остальное не имеет значения! Только первые буквы строк!