Он сидел в весёлой компании и слегка уже охмелел, его приятели громко разговаривали и смеялись – они как будто отмечали какое-то событие. Он тоже веселился вместе с ними, грыз кость с остатками мяса и пил из высокой деревянной кружки. Вроде бы эта кость принадлежала кабану, убитому недавно на охоте, а может и собаке, разобраться в этом сейчас он не мог, да и не хотел. С потолка свисали тусклые масляные светильники, давая ровно столько света, сколько нужно, чтобы различать очертания кружек и людей, и при этом самому оставаться едва различимым. Впрочем, здесь никто и не пытался никого разглядывать, потому что за это запросто можно было получить стулом по лицу. Хотя, такое слово как «лицо» среди собравшихся не пользовалось популярностью, некоторые наверно даже не понимали, что это вообще такое – «лицо», и называли место, на котором есть нос, рот и глаза совсем другим словом. И правда, то, что он наблюдал выше шеи у своих ближайших соседей, с трудом походило на лица. Несмотря на полумрак, он знал, что слева на скамье сидит его давний друг, бесстрашный рыбак и отчаянный охотник на ундин Василиск. Со свёрнутым на бок носом и полузакрытым из-за глубокого шарма правым глазом, он, тем не менее, считался любимцем женщин всего Агриока, а женщин здесь, если не считать старых и совсем ещё маленьких, по самым скромным подсчётам проживало не меньше ста. И это постоянных, а приезжих, скажем, чем-нибудь торговать (например, собой), ещё больше. Не портила его и грязная седая борода с давно засохшей в ней рыбьей чешуёй, и кусочками рыболовных снастей. Половины зубов у него не было, что хорошо становилось заметно, когда он начинал смеяться, а те, что остались, почернели почти до невидимости. Но вот уже столько времени, сколько существует мир, всем известно – мужчину украшает не красота.
Высокая, пышноволосая (других примет просто не было видно) служанка, всякий раз проходя мимо стола, оборачивалась и улыбалась Василиску, а он тоже в ответ улыбался и подмигивал.
– Только она знает, – нагнулся он к Диме и зашептал, дыша на него луком, чесноком и пивом, – только она знает, кто мы такие. Хорошая девчонка, на неё можно положиться.
Дима кивнул:
– Я вижу, ты на неё уже положился.
– Без неё у нас не было бы здесь своего человека. Эй, Катрина, подойди!
Она подошла и беспечно облокотилась на стол напротив друзей так, что оказалась под самым светильником, и Дима мог теперь её рассмотреть. Ни пышных грудей, которые так привлекали рыбаков всего мира, ни особой привлекательности он в ней не приметил, только сильную худобу и очень наглую улыбку. Она показалась ему странно знакомой, как будто он уже видел где-то эту длинную тонкую фигуру, волчьи глазки и бесстыдную усмешку.