Началась для меня непривычная, странная жизнь, заполненная какими-то несерьезными, тяготившими меня обязанностями и немногими радостями. Хорошо, что мои одноклассники в подавляющем большинстве не знали моего нового адреса и кроме одиночного визита той самой взбалмошной особы, которая встретила меня после больницы, меня никто не навещал.
Не скажу, чтобы я полностью превратился в домоседа, но меня просто никуда не тянуло и я провел долгих три дня, наводя в своей огромной комнате порядок, потихоньку сплавляя на балкон лишние, по моему разумению, вещи.
Когда я взялся за пылесос в первый раз, мне пришлось выдержать настоящий бой с любящей мамой. Я когда я в первый же день после ужина принялся мыть посуду, она едва не упала в обморок.
Игорь Николаевич тоже посматривал на меня со все возрастающим удивлением, но помалкивал и изредка одобрительно усмехался.
Как-то я слышал их негромкий разговор на кухне. Они, видно, были оба уверены, что я сижу в своей комнате, смотрю телевизор, и поэтому разговаривали достаточно внятно для моего обостренного слуха.
– Он стал совсем другим, Игорь. – тихонько пожаловалась вернувшемуся с работы мужу Зоя Владимировна. – Временами у меня возникает такое ощущение, что это не наш сын… Как будто подменили!
– Что ты такое говоришь, Зоя? – ответил ей Игорь Николаевич. – Изменился он заметно, это верно, но я не нарадуюсь таким изменениям. Ты слишком баловала его в последние годы, мать, и он стал таким, что я с тревогой думал о его будущем. Вспомни тот вечер или, вернее, ту ночь, когда его подобрали в стельку пьяного на улице и позвонили нам из отделения милиции. Он ведь тогда чудом не обморозил себе пальцы. Вовремя тогда его подобрали. А вел он себя как в последнее время? По отношению ко мне, да и к тебе тоже. А теперь, разве он себя так ведет, Зоенька? Видел я как вы воевали за пылесос, моя дорогая женушка. Ты и этим недовольна? Он ведь снял с тебя часть твоих нелегких домашних дел.
– Все я понимаю, Игоречек, только странно мне: вчера еще это был ребенок, пусть не совсем правильный, нервный, но мой ребенок, Андрейка мой. А теперь он говорит и поступает так, как будто сразу стал взрослым мужчиной. Понимаешь, от стал меня стесняться. Это меня-то!
Игорь Николаевич только засмеялся на столь горячую исповедь своей жены.
– Ты радоваться должна, милая, что твой сын начал взрослеть. Не будешь же ты его держать постоянно возле себя. Андрей становится мужчиной, Зоенька!
– А эта… его травма, Игорь… Я же вижу как он временами морщится. Спрашиваю: болит, сыночек? А он не сознается, махнет рукой и смеется, скрывает.