Очнулся я рано утром или быть может не утром, потому что солнечные лучи могучим потоком вливались в окно и сияющим живым пятном ложились на противоположную стену палаты. Время для меня сейчас не имело никакого значения. Просто настроение у меня было утренним и мне следовало разобраться: почему? Перевести из сферы подсознания вдруг появившуюся у меня уверенность, что все должно закончиться благополучно, и оформить это ощущение в мысль.
Возле палатной двери шепотом переговаривались между собой женщина, которая называла меня своим сыном, и пожилая медсестра, державшая в руках коробочку из нержавеющей стали. Опять будет колоть, понял я.
Потом мать Андрея ушла и медсестра осталась в палате наедине со мной. Она приблизилась к моей кровати и, увидев, что я смотрю на нее, улыбнулась.
– Ну, бывший покойничек, как себя чувствуешь? Как там на том свете? Просто чудо какое-то…
Она хотела продолжать в таком же духе, но я оборвал ее.
– Смотрите мне в глаза и отвечайте! – резко сказал я именно с теми модуляциями голоса, которые исключали всякую возможность неповиновения.
Женщина застыла на месте. Ее глаза встретились с моими и застыли.
– Отвечайте мне только правду, какой бы неприятной она для меня не была! – продолжал я. – Как я попал в вашу больницу, и что со мной произошло?
Пожилая медсестра начала отвечать, и я постепенно, путем наводящих вопросов выяснил все, что меня интересовало.
Оказалось, что позавчера, то есть двадцать седьмого июня, примерно в начале седьмого часа вечера мое тело было доставлено машиной скорой помощи к ним в хирургическое отделение с черепно-мозговой травмой. Но в операционную палату меня даже не стали заносить. Я умер еще в машине от множественных повреждений мозга и обширного кровоизлияния не приходя в сознание. Ведущий хирург со старшей сестрой отделения реанимации при осмотре констатировали мою смерть и распорядились сразу же отнести тело в морг.
Представляю, каково же было удивление санитарки, поздно утром обнаружившей в холоде морга мое тело, которое было теплым и дышало.
Был срочно вызван перепуганной санитаркой дежурный врач, началась неизбежная в таких случаях суматоха. Вырванный из объятий сна ведущий хирург, Силин Виктор Иванович, был срочно доставлен в больницу и только пожимал плечами, когда убедился, что пациент, которого он считал покойником, вдруг оказался жив. Жив настолько, что ему не требовалась даже черепная операция, хотя он и был без сознания.
К этому времени мое тело уже было опознано и в стационар была срочно вызвана моя мать, по просьбе которой изумленным хирургом было отдано распоряжение положить меня в маленькую отдельную палату. Утром вся больница гудела от голосов, с удивлением обсуждавших произошедшее ночью чудо, очень похожее на воскрешение.