Затем снова посерьезнела и добавила:
— Но если так хочется, могу рассказать об этом враге побольше. Вдруг пригодится. И, кстати… ты вот сказала «именно этого человека». Но он не человек!
— А кто?.. — вырвалось уже у меня, но колдунья бесцеремонно перебила.
— Орудие, — как отрезала, молвила она.
А следующие ее слова меня и вовсе заинтриговали. Валю, вероятно, тоже.
— Кощий он, ваш враг! То есть, из костей… и из плоти, но неживой.
Воображение, обогащенное компьютерными играми и фильмами ужасов, поспешило подкинуть мне образ жуткого гниющего зомби, отвратительного мертвяка. Даром, что по описанию, данному старостой Мило, был тот негодяй живее всех живых. И, более того, многие девушки (а также некоторые парни) сочли бы наверняка его внешность весьма привлекательной.
— Он никогда не рождался, — продолжала колдунья, — а значит, умереть не может. Но смерть… смерть его существует. Ищите ее в глубине того, что дает жизнь. А то, что дает жизнь, несет в себе птица, плененная маленьким лесным зверьком. Но главное — бойтесь острова, лежащего на полуденном пути!
Смертельно раненый, еле сдерживавшийся, чтобы не застонать от боли, но сумевший собрать в себе остатки сил, Кхугл дотянулся-таки до своей лежанки, с которой был сброшен пленным сопляком-мечником. Когда тот, освободившись незнамо как, заявился в шалаш, чтобы поквитаться. Точнее, чтобы превратить обиталище шайки лихих людей в место бойни.
Что и говорить, недооценил его Кхугл, недооценил. Но больше повторять такую оплошность он не собирался.
Лежанка интересовала главаря теперь уже мертвой шайки не за тем, чтобы последние мгновения собственной жизни провести в относительном комфорте. Глубоко плевать было Кхуглу, как и где подыхать — хоть на земляном полу, хоть на шкуре, прикрывавшей кучу лапника. Плевать… тем более что умирать Кхугл не собирался. Не в этот раз!
Протянутая рука зашарила под шкурой, затем погрузилась в груду веток, спрессованных настолько, чтобы превратиться в подобие тюфяка. Рука, слабеющая с каждым ударом сердца, искала… пока не нашла. Полупрозрачный шар, напоминающий отполированный до гладкости кусок льда. С той лишь разницей, что «лед» этот не таял в тепле.
Рука дотронулась до скользкой поверхности — и сразу ощутила тепло, которым пробужденный шар приветствовал своего хозяина. И с теплом этим пришло облегчение.
Приложив последнее усилие, Кхугл рывком вытянул шар из-под шкуры и ветвей, прижал прямо к груди. Прямо к кровавому пятну, расплывшемуся уже на полрубашки.
Прижал — и откатился от лежанки в изнеможении.