– Фотосессия в самом разгаре, – прервал Розу чернокожий паренек, имени которого она не запомнила, и была уверена, что оно вряд ли настоящее. Он подал большой бинокль с ночным видением сначала Тилю, тот удостоверился в зрелище и передал его дальше Розе.
Зная, что увидит нечто страшное, женщина взяла аппарат в руки и некоторое время с ужасом и холодом в груди всматривалась, настраивая зрение. То, что она увидела, было в общем-то не так кошмарно, как представлялось. Обычная оргия, местами напоминающая насилие. Подобное смотрят по платным каналам сумасшедшие взрослые. О таком Роза и ее кофейные компаньонки много раз говаривали и посмеивались на своих посиделках, критикуя современных людей за мерзкие наклонности и превращение в животных.
Но только сейчас было не смешно, ведь это могли совершить с Пако.
– Вы едете туда убивать? – прямо спросила Роза.
– Нам нужна только одна голова, того, который сейчас сзади. Если случаться еще жертвы, это входит в риски.
– Но ведь… – Роза не желала впадать в политические дискурсы с террористами или антиглобалистами, поди их разбери, в чем разница, но не могла остановиться. – Тиль, жертвы – это плохо. Ведь у каждого мальчика есть мама, папа, бабушка…
– Жертвы? – он усмехнулся, но как-то серьезно, все еще глядя в бинокль, не на Розу. Потом опустил его, отдал какие-то команды, и совсем без смеха сказал ей то, что она знала, как никто другой, вместо журналов про помаду каждый день читая статьи, прогнозы, политические трактаты, за много лет предсказавшие катастрофические события, стоящие прямо на пороге у человечества. – Сеньора, за последние десять лет около двадцати стран мира, из которых к слову вышли мы, – он указал на компаньонов, – пропали с карт планеты. Территории есть. Остались кое-какие названия и то не все. А людей и стран больше нет. Миллиарды жертв. Беспрецедентное вероломство. Не прикрытый геноцид. – Тиль говорил бесстрастно, как будто читал лекцию. Может быть, поэтому его слова врезались в память словно острые дротики в мягкую мишень. – Мы всего лишь пришли за этим… сеньором, который желает сделать из вашего гнезда публичный дом. Ну и еще парочка грехов за ним водится. – Наконец он улыбнулся, показывая великолепные ровные зубы. – Если вам будет спокойнее, – он нагнулся к ее уху. – этот ублюдок не человек. Не тратьте слезки на его похоронах.
– Вы отпустите нас живыми? – не отводя глаз от глаз Рыжего, задала Роза главный вопрос.
– Конечно, мы ж антиглобалисты, а никакие-то там головорезы. И, сеньора, por favor, мы не боимся, что вы запомните наши лица. Вряд ли вы когда-то их забудете, – он рассмеялся, смех поддержали друзья, – еще меньше риск, что побежите в полицию рисовать карандашом мой нос. Вы не найдете нас в полицейских папках, даже если нарисуете маслом каждого из нас. Запомните нас как революционеров невидимого фронта «Тиль и его команда. Юно-европейский фронт». Этого достаточно для мемуаров.