Среди восседающей золотой молодежи, собравшейся у своего собственного вип-бара на сцене, окруженной десятками охранников (будто существовала опасность нападения!), Варя приметила сынка главы области, так же равнодушно отрешенного, сидевшего одиноко, задумчиво глядя в бокал. А ведь ему тоже было шестнадцать. Но сынам и дочерям небожителей было доступно то, что не разрешалось детям плебеев.
В этот момент по краям сцены вспыхнул огонь и загорелись яркие факелы… послышался бой барабанов, и под оглушительные аплодисменты толпы, которая уплотнилась у края сцены, вышел здоровяк, татуированный с ног до лысой головы, с огромной рыжей бородой, похожий на злого Карабаса-Барабаса… Теперь публика взорвалась криками и даже визгами, будто при снисхождении самого Зевса.
Металлический голос в микрофон объявил, что настало время, которого ждет с трепетом каждый посетитель клуба, – это встреча с «гадкими и ужасными феями», которые не обманут своих фанатов и на этот раз станцуют свой волшебный танец под музыку ужасного Гоблина. Карабас поклонился.
– Подходящее имечко, – заметила Радмила Игоревна.
– Я обожаю его, – вскричала соседка справа, услышавшая слова бабушки. – Я хочу его! Я люблю его! Он – бог!
Представление начиналось. За спинами тоскующей золотой молодежи распахнулась тяжелая бархатная театральная завеса, открывая музыкальный пульт диджея и гигантские настенные часы. Публика замерла. Гоблин взошел на свой рабочий пьедестал и стал отсчитывать секунды, его поддержала толпа. Кричали мужчины и женщины… и на десятый счет фейерверком вспыхнула сцена – и откуда-то из глубин по краям стали выплывать огромные, в человеческий рост, металлические клетки, в которых стояли, замерев, словно сломанные фарфоровые куклы Карабаса-Барабаса, три фигуры.
Начался ор, люди, будто обезумевшие, тянули руки к клеткам, пытались вылезти на сцену, чтобы дотронуться до кумиров, томно открывающих огромные, словно нарисованные, глаза с разноцветным ирисом. Толпу отгоняла подоспевшая армия охранников, нещадно побивая резиновыми палками особенно зарвавшихся. Варя взглянула на бабушку, и та хмуро покачала головой.
– Не поддайся магии, – одними губами прошептала она. – Будь осторожна. Это враги.
Три женские фигуры, облаченные в блестящие черные кожаные костюмы из жестоких фильмов про монстров, утыканные блестящими опасными шипами и иглами, с наручниками на тонких фарфоровых руках и ногах, с поводком на шее, будто у цепных псов, прихваченные намертво к железным прутьям, раскрашенные, и в самом деле, словно злобные куклы, со шрамами на лицах или дьявольскими клоунскими ухмылками, просыпались ото сна, сладко потягиваясь, не обращая внимания ни на обезумевших фанатов, ни на Гоблина, ни на жаждущую испробовать их силу свору небожителей, прильнувших к клеткам со стороны сцены.