У правой из трех на голове были заплетены розовые косы, ниспадающие по самые коленки, но вместо бантиков на концах волос висели черные засохшие розы, какие кладут на могилы.
В центре стояла девушка с острой скошенной челкой синих волос и гигантским синим ирокезом. Она проснулась первой, и неестественными, переливающимися всеми цветами радуги глазами стала злобно всматриваться в публику, обнажив белые фарфоровые зубы в ухмылке капризной куклы.
У третьей, с белыми как снег волосами, схваченными в два тугих пучка, на лице красовалась спокойная, но отчего-то вводящая в ужас улыбка зомби. Она тоже проснулась и, обведя помещение расширившимся зрачками, в которых отражался весь зал с обезумевшими людишками, весело улыбнулась.
Варя и Радмила Игоревна затаили дыхание, боясь пошевелиться от такой «ужасной гадкой красоты»…
Тем временем Гоблин ударил по клавишам, и зал взорвался какой-то невероятной красоты музыкой (слышались орган и скрипка), тут же разбитой звуками каких-то поломанных струн… Сердце то возвышалось, то глухо бросалось в пятки от таких перепадов, однако музыка удивительным образом действовала на фей. Они окончательно ожили, их рты, разрисованные так уродливо и гадко, растянулись в широких лучезарных улыбках, и, взмахнув огромными разноцветными ресницами, они принялись выдавать разнообразные па, то приседая, то вдруг взлетая и зависая в воздухе, нарушая все возможные законы физики.
Музыка руководила ими и залом, который забился в ускоряющемся ритме, где фоном, вдали, играли свирели и пели птицы.
Зрелище было завораживающее, возникало желание приблизиться и одновременно бежать от вида монстроподобных красавиц, которые накаляли зал своими призывными танцами, улыбками, брошенными воздушными поцелуями, за которыми бросались в драку, как за ценными подарками.
В какой-то момент тонкие фигуры в черном синхронно взлетели и повисли в клетке, из их глаз заструились световые лучи, как у монстров, сканирующие пространство, в поисках чего-то или кого-то… И Варя даже догадывалась, кого… А за их тонкими, хрупкими спинами распустились разноцветные, словно голограммы, крылья бабочек… на которых распустились неземной красоты глаза какого-то существа. Живые гигантские очи, моргая голографическими ресницами, смотрели откуда-то не из этой реальности. Нельзя было отвести взгляд от такой чудесной картины.
Музыка еще раз убыстрилась, крылья дрогнули и стали источать звездную пыль…
Судя по всему, именно за этим пришли все эти жаждущие, налезая друг на друга, загребая себе блестящие снежинки, творящие настоящие чудеса. Вдохнув их, люди с блаженным видом опускались на пол, засыпали в каком-то наслаждении, совершенно не чувствовали, как их пинали и дергали обезумевшие соратники.