– Что же мне теперь делать-то? – всхлипывала Аленка Шустра Щука.
– Скажи ей, расскажи, по полочкам разложи, – уже не так грозно молвила староста. – Ох, и мало тебя в детстве пороли, мало воспитывали. Вот в орехе-то пустота и образовалася, – легонько стукнула кулаком по голове зареванной девушки.
– Дай совет, тетенька…
Вздохнула Павлина Куприяновна и села на лавку, горестно на гостью полуночную посматривая.
– Во-первых, никто про тебя у меня ничего не спрашивал. Во-вторых, никому ничего я не говорила. А коли спросили бы – ничего б и не сказала! Был бы жив Кронид Егорыч, всыпал бы в бока твои сытые и отправил на работы полевые, бездельницу, чтоб честным трудом пропитание добывала. Да нету батюшки. А мой тебе совет не радостный. Собирайся и уезжай отсюда в другие края, да подальше, туда, где никто никогда про Вечканово слышать не слыхивал. И никому не рассказывай, кто ты и откуда. Чтобы слава твоя не догнала тебя в чужом краю. На месте выбранном соврешь чего-нибудь. Ты это дело хорошо умеешь! Скажи: плохо жилось сиротинке, бедные края, злые люди, ты одна хорошая…
Встала Павлина Куприяновна и отошла в другую комнату, а вышла в руках с мешочком монет, достоянием накопленных для подарка дочери, и с шубой белой кроличьей своей новопошитой.
– Держи в дорогу. Далеко идти придется. Слезы утри, они тебе не к лицу. Ты не пропадешь. Обустроишься на новом месте, побыстрее мужа выбирай. Да не привередничай, пока твой характер и там не раскусили. Бери мужика поглупее, чтоб любил – все прощал. Постарайся все сказанное не забыть. Новый дом – новая жизнь, – и, перекрестив, дала благословение.
Быстро девушка слезы утерла, радостно с пола привстала, старосту в щеку чмокнула и поминай как звали.
– Хотя привычка – вторая натура… – тихо сказала Павлина Куприяновна вслед.
Так и сидела, думая о своем, пока в дверь опять не постучали.
***
– Ну, вот и хорошо, что в одночасье, – сказала Павлина Куприяновна, открывая дверь Варваре.
– Здравствуйте, Павлина Куприяновна, за советом пришла, – понуро опустила голову девушка.
– Что ж до утра-то не стерпелось? – холодно говаривала староста, пропуская гостью в дом.
– Хочу просить у вас письмо дорожное и рекомендации, чтоб ехать к Лидусе погостить, – просто молвила девица, глаза опустив.
– Думаешь, раз здесь никто на тебя глаз не положил, там с порога влюбятся? – ахнула женщина. – Нет, милая, солнца луч везде одинаково лицо твое зеленое отразит. Вишь, волна-то злобная по лицу пошла рябью. Не дам я никакого письма! Тебя там в семье молодой с твоей пользой не хватало, чтоб со скуки смертной все позеленели. Дома сиди! Не позорь деревню!