– Я ему подскажу, чтобы все медведи поскорее переселялись на Южный полюс, потому что на Северном очень много змей.
– И почему ты решил, будто там много змей? – удивилась Татьяна.
– Так ты сама рассказывала, что Северный полюс ядовитый! Значит, там ядовитые змеи…
Татьяна опять хохотнула.
– Нет, сынок! Полюс северный, но не я-до-витый, а ле-до-витый! Там всюду очень толстый лед. Только твоему мишке лед не опасен. Мишка у тебя бурый, потому зимой он спит в теплой берлоге, в лесу! А на полюсе живут только белые медведи. Но и им не холодно! У них теплая-претеплая шуба.
Татьяна, удаленная сразу после замужества от родственников, три последних года посвятила своему малышу и любимому супругу. Каждую минуту день за днем и ночь за ночью! Только закоренелый и ненаблюдательный холостяк усомнится в том, что весь этот период она творила свой гражданский подвиг. Впрочем, в реальной жизни ненаблюдательных людей обнаруживается сколько угодно!
Причина же вопиющей недооценки семейного героизма наших милых женщин заключается в том, что свои подвиги совершают очень-очень многие из них. Совершают часто и повсеместно, никогда не предъявляя претензий на вполне заслуженные награды. И совсем уж странно сознавать, но даже сочувствия от окружающих они часто не ощущают. Каким-то неведомым образом в нашем, как считается, особо гуманном обществе материнское мужество стало восприниматься естественным, заурядным, даже обязательным атрибутом всякой женской доли.
– Ну, и пусть! Мы-то причем? Это же судьба, уготованная бабам самой природой! – вполне возможно, и вам, уважаемый Читатель, приходилось слышать подобные слова, произнесенные мужественным мужским голосом.
А не лучше ли так организовать нашу жизнь, чтобы женщинам не приходилось проявлять мужество и, тем более, совершать подвиги после каждого рождения ребёнка?
Возможно, и Татьяну, пока она студенткой бегала по дискотекам, музеям и выставкам изобразительных искусств, а затем, выйдя замуж, вынашивала своего первенца, подобная участь не страшила. Может, потому, что Татьяна не имела о ней представления, а может, полагала, будто другой судьбы ей всё равно не будет. Зато скоро и Татьяне пришлось в полной мере познать героическую женскую долю.
И уже не понять ей, что же произошло! То ли пролетели три напряженных года стремительно, как мгновение, то ли растянулись они, словно залежавшаяся возле подъезда бездомная собака? Как-то по-разному Татьяна воспринимала свою жизнь, пока бесконечно хозяйничала, чистила, стирала, облизывала и сдувала пылинки со своего Андрюшки. Иногда время летело, не успеть за ним, а то вдруг тянулось мучительно медленно. Особенно, если для Андрюшки ожидала «скорую», а супруг опять оказался в отъезде.