Каждую секунду своей семейной жизни, вполне счастливой, она чего-то боялась. Чтобы по неопытности не нанести младенцу непоправимый вред – не перекормить, не дать по ошибке не то лекарство, или не в нужном количестве, не пропустить прививку, элементарно не доглядеть, или не оказаться в страшную минуту опасно неподготовленной.
Кто знает, тот поймёт, как же трудно с первенцем, если рядом нет его родной бабушки или, пусть чужой, но доброй и опытной женщины!
Супруг Татьяны Сергей водит товарные поезда. Татьяна как-то даже стояла рядом с его страшным на вид электровозом. Конечно, Сергей для Татьяны – бесконечно любимый и дорогой человек, но его работа против ее воли подчиняется какому-то взбалмошному графику. Иной раз внезапно вызывают ночью – хорошо хоть машину присылают – и он, поспешно поцеловав ее и спящего сына, убегает, сам не зная, насколько. А Татьяна остается с малышом, изнуряемая беспокойством, не случится ли чего с Андрюшкой до возвращения Сергея?
В ту сложную пору ей недостаточно оказалось бы и пяти рук, чтобы совладать с морем навалившихся бытовых проблем, но не это более всего тревожило Татьяну.
Даже отупляющий круговорот кормлений, купаний, гуляний, стирок и глажек не особенно досаждал – Татьяна всё сносила героически, как любая любящая мать. Но если Андрюшка болел, а приходило это всякий раз тяжело и опасно, она одна оставалась наедине с пугающей неизвестностью, от которой опускались руки. Именно это переносилось труднее всего, и кроме бесконечной усталости оставляло даже на молодом сердце незаживающие рубцы.
Воображение неопытной матери, всегда ожидающей прихода беды, рисовало самые ужасные исходы Андрюшкиной болезни, и она тряслась всем телом, давилась в подушку от рыданий и беспомощности, но не имела права покоряться недоброй судьбе. Маленькое тельце, терзаемое муками болезни, которые в равной степени испытывала на себе и Татьяна, не позволяло ей сдаваться. И она научилась во всём успевать, всё познавать самостоятельно, мужественно сражаться со всеми бедами и невзгодами. Только о собственном отдыхе, об элементарном сне Татьяна давно забыла, вспоминая о нем в последнюю очередь, да и то, лишь в присутствии Сергея.
Впрочем, Татьяна догадывалась, что урывками и незаметно для себя она всё же спала. Спала на ходу, спала, сидя у Андрюшкиной кроватки, спала над кастрюлькой у плиты. И потом ужасалась, что в неконтролируемое ею время могла сама же спровоцировать беду.
Подобная тревога, замешанная на хронической усталости, бесконечно выматывала. Пытались свалить её и собственные недуги, нажитые при родах. Татьяна сознавала все опасности, но ничего поделать не могла. И лишь потом удивлялась, откуда всякий раз у нее находятся силы, едва услышит сопенье Андрюшки, предвестник плача, или вспомнит о какой-то неотложной, но неисполненной домашней работе.