– Тут я тебя, Андрей, ему и предложила! Правда, для начала, не раскрывая нашего родства. На всякий случай! Говорю ему: есть на примете человек, толковый в любом смысле, в технике соображает, в остальном богом не обижен! Да и понятно, ведь подполковник запаса! И что ты думаешь? Он меня сразу раскусил: «Антонина Петровна! Дорогая! Неужели ваш сыночек ушел, наконец, из этой неинтересной армии?» Вот уж точно, ничего не утаишь, быстро соображает, и все ниточки увязывает воедино! Славный сын своего бесславного народа! Прохиндей, одним словом! Но обаятелен! Тут нечем крыть! – она незлобно улыбалась, вспоминая недавнюю сценку. – И что скажешь, подполковник? – закончила Антонина Петровна.
– Ошарашила ты, мать! Такими делами я еще не занимался! Но нынешняя жизнь всему заставит научиться! Выбора-то нет! И когда смотрины? – усмехнулся Андрей Алексеевич.
– Я сейчас сообщу ему о твоем согласии – он ждёт моего звонка в гостинице, – а через часок и сам явится, полагаю. Оно и понятно: он же торопится свой вопрос закрыть!
– Может, мне пока из твоей медицины что-то почитать? Или хоть рубашку сменить? – заволновался Андрей Алексеевич.
– Суета любое дело погубит! – остановила его мать. – Как у вас там поётся? «Надо быть спокойным и упрямым!» В любом случае, не показывай, что предложенный вариант у тебя единственный, но и не ломайся, будто предложение тебе не интересно! Он ведь тонкий психолог! Но и ты не лыком шит. Вон, какой молодец ты у меня: и атлет, и высокий, и красивый, и в том возрасте, когда девки табуном! – мать его приобняла, не скрывая гордости.
– Антонина Петровна! Ну, что вы, в самом деле! Это уже слишком! При живой-то жене! – не выдержала невестка.
– Танюша! И куда он от нас, такой хороший, без копейки денется? – отразила нападение мать. – Это же я так, для его воодушевления, чтобы не скукожился заранее! Мы-то с тобой понимаем…
– Ох, женщины! – подавленно выдохнул Андрей Алексеевич. – У вас всегда одно на уме! А ведь теперь и ваша судьба решается! Разве мы, мама, тебе еще не надоели своим балаганом? А будут деньги, появится и свобода, и самостоятельность! Переедем и перестанем тебе досаждать!
– Обедать-то будем, наконец? – резко сменила тему Антонина Петровна. – Я словно неделю голодала!
*
Илья Самуилович прибыл к ужину.
«Странно! – подумал, встречая его в дверях, Андрей Алексеевич. – Мне казалось, в силу качеств, приписываемых его национальности, он давно должен стучать ложкой за халявным столом, а он проявил столь недюжинную выдержку».
Но надо к гостю быть справедливым, он ничуть не прогадал, ибо женщины постарались, как могли, и, понятное дело, только в его честь!