Иначе я не хочу думать о последствиях. Потому что когда пары алкоголя выветриваются из головы, приходит осознание содеянного. А то, что мы творили прошлой ночью… Нет, не детские шалости. И Яр, если вспомнит, ни за что на свете не простит мне подобного поведения.
Тиканье настенных часов – единственное, что наполняет царящую тишину в комнате. Я жду. Час, другой. Смотрю в потолок, иногда переворачиваюсь на бок и гипнотизирую дверь. Голова перестала гудеть от алкоголя, а вот от мыслей она готова взорваться. Сколько сценариев нашей встречи я успела придумать? Наверное, миллион. Но ни один из них не заканчивается хорошо. Почему-то каждый раз Яр сворачивает мою шею крепкими руками с длинными аккуратными пальцами.
Сглотнув, я поднимаюсь и начинаю бродить по комнате. Приближаюсь к окну и выглядываю. Я вижу часть подъездной дорожки, но там пока глухо. Никто не вернулся. Я успела дозвониться отцу и сообщила, что я дома и со мной все в порядке. Он похвалил меня и обещал вернуться вечером. Их прогулка с Мариной затягивается.
Я возвращаюсь к кровати, хочу лечь, как неожиданно до меня доносятся звуки. Кто-то вернулся. Но я же только что выглядывала в окно! Я замираю с колотящимся в груди сердцем и жду.
Это Яр. Это точно он, потому что я чувствую его. Словно ощущаю, какой ненавистью он наполнен.
Он не стучит. Не ждет на пороге или вовсе, как это обычно бывает, не игнорирует мою комнату и быстрым бесшумным шагом проходит по коридору, направляясь в свою спальню.
Он врывается как вихрь.
Дверь бьет о стену, вынуждая меня вздрогнуть и подскочить. Я ждала его появления, но не была готова. Разве к такому можно вообще подготовиться?
Его лицо, всегда кажущееся спокойным и безучастным, сейчас отражает весь спектр эмоций. И эти эмоции совершенно не положительные. Гнев. Ярость. Злость. И, кажется, немного боли… В последнем я могу заблуждаться. Яр для меня всегда был закрытой книгой, а мои способности различать чужие чувства и того хуже – я слишком сосредоточена на себе, чтобы замечать других…
Он преодолевает разделяющие нас метры с бешеной скоростью.
Я пытаюсь дышать и не показывать страха, но он отчетливо отражается на моем лице. Сводит скулы от поджатых губ и напряженной челюсти.
– Ты, – рычит Яр, бросаясь на меня как разъяренный тигр.
Блеск его очков гипнотизирует, и я не сразу понимаю, какой именно маневр совершает брат. Но когда его рука оказывается на моем горле, а спиной я ударяюсь о стену, мне становится по-настоящему страшно. Между лопаток жжет. Но не от удара. Я не замечаю физическую боль. Иное саднит и кровоточит. Кажется, брат ошибается… Я не бессердечная сука. У меня есть сердце, которое ударяется о ребра и колотится как отбойный молоток. Вот-вот вырвется наружу, раскрошив кости, и я докажу брату, как он сильно заблуждался. Всегда заблуждался.