– Брат, – сказал он мне, – за что они с нами так? Ведь мы всегда все честно отдавали эльфам.
– Ее убили не эльфы, Терек, – ответил я, – ее убили люди. Я думаю, что эльфы и не узнают о случившемся.
– Дарет, а я ведь хотел стать одним из них.
– И хорошо, что не станешь, – сказал я.
– Это ведь из-за меня, – плакал он, – понимаешь, из-за меня! Они хотели убить меня!
– Если ты начнешь себя обвинять, – сказал я, присев напротив брата и положив руки на его еще достаточно узкие плечи, – легче ты не сделаешь ни мне, ни отцу с сестрой, ни себе. И уж тем более такими мыслями маму не вернешь, так что не стоит…
– Ее уже ничем не вернешь! – перебил он меня сквозь слезы.
Терек снова заплакал и отвернулся, пытаясь это скрыть. Я обнял его. Мы оба рыдали, словно в детстве, когда кому-то из нас бывало очень больно. Только сейчас было больнее. Намного больнее. Нутро словно пыталось вывернуться наизнанку, но у него ничего не выходило. От этого сознание сперва сжималось до размеров сознания насекомого, а через секунду уже не могло вместиться в голове, увеличиваясь до размеров, казалось, всех миров сразу.
Я знал, что на мне ответственность лежит больше, чем на Тереке. Но я тоже не смог сдержать слез. Мы сидели на крыльце дома. Время тянулось мучительно долго. Вот уже прошло полуденное солнце, редкие облака сменились большими и пористыми, накрывая тенью наше поле, но дождя не предвиделось. Ветер слегка усилился, обдавая приятной прохладой и принося откуда-то запах только что скошенной травы, только мы ничего этого тогда не замечали. Как и не заметили того, что уже давно прошло время обеда: есть никому из нас еще долго не будет хотеться. Город, на окраине которого стоял наш дом, ничего не знал о нашей утрате. Он продолжал жить, словно человек, у которого лишь безболезненно выпал один волос и который даже не заметил этого. То, что для нас являлось страшным горем, для других будет лишь одной из новостей, которая прозвучит где-то на рынке на ряду с радостными известиями о чьем-то рождении или свадьбе и будет тут же забыта.
– Терек, нам надо беречь Шерен, – сказал я брату, – она еще совсем ребенок, ей всего двенадцать лет.
– Да, Дарет, – наконец, немного успокоившись, покорно ответил он.
– Но я еще должен и тебя сберечь.
– Дарет, – ответил Терек, – я уже взрослый, я сам могу за себя постоять.
– Не можешь. Ты должен постоять за сестру, а я – за тебя. А все вместе мы должны позаботиться о нашем отце.
– Тот собиратель хотел убить меня, а не маму… – снова повторил он.
– Терек, посмотри на меня, – я крепко сжал его плечи, – ему было все равно кого убивать, тебе это ясно? Ты ни в чем не виноват. Мама спасла тебя, и самой большой благодарностью ей за это будет – забота о Шерен.