Я бросаю взгляд на себя и на простое джинсовое платье, которое медсестра помогла мне надеть в больнице. Перед тем как мы ушли, Эрика помогла мне вымыть и высушить волосы. Они аккуратно собраны в конский хвост, и я выгляжу достаточно презентабельно. Не должно быть причин, по которым Элизабет думала бы иначе.
— Какой? — я спрашиваю.
Она показывает на мое лицо.
— В синяках и не в лучшей форме.
— Только не говорите мне, что я привыкла наряжаться для встречи со своими друзьями?
— Наряжаться? — она искренне смеется. — Вы никогда не выходили на улицу, если не выглядели как богиня.
Ладно, это еще более поверхностно, чем все, что я слышала о своей жизни до этого момента. С чего бы мне так заботиться о своём внешнем виде, если, судя по фотографии, которую показал мне детектив, я от природы хорошенькая?
Я же не модель или что-то в этом роде.
Непреодолимое желание толкает меня пойти посмотреть, что там происходит, но то, что только что сказала мне Элизабет, останавливает меня на месте. Я не могу пойти против того, что делала прежняя я, только потому, что мне этого хочется.
Должно быть, у меня имелась причина так себя вести.
В глубине души я отказываюсь верить, что я такая тщеславная, пластичная или еще одна стереотипная болельщица.
Пока я не выясню причины, по которым они у меня есть, в первую очередь, я не смогу нарушить никаких шаблонов. Я не могу разрушить свою жизнь только потому, что лишилась своих воспоминаний.
Кроме того, как сказал доктор Андерсон, все это временно. Я все вспомню раньше, чем позже.
Верно?
Шум доносится из-за огромной двойной двери справа от нас. Мужские и женские голоса и смех проникают одновременно.
— Мы можем спрятаться на кухне, — шепчет Элизабет, поворачивая мою коляску.
Я хватаю ее за руку, останавливая. Может, я и не хочу разрушать образ жизни старой Рейны, но я не собираюсь убегать из того, что должно быть моим домом.
Конечно, я его не помню, но он все еще считается моим домом.
Моя уверенность рушится в тот момент, когда я встречаюсь взглядом с человеком, которого я никогда больше не хотела видеть.
Ашер.
Разве он не должен быть в Оксфорде? Алекс сказал, что он учится в Англии, не так ли?
Он должен быть в Англии.
Он смеется над тем, что кто-то сказал рядом с ним, но все его внимание сосредоточено на мне.
Как охотник.
Воздух колышется от напряжения и темных намерений. Он лижет мою кожу, как ржавые ножи.
Темные авиаторы сидят на его прямом, высокомерном носу, так что я не вижу его глаз, и это выводит меня из себя.
Я не могу понять его, и чувствую, что мне всегда нужно предсказывать его действия.