На губах расползлась довольная, счастливая улыбка, но глаз я не распахнула, притворяясь спящей. Хотелось узнать, что же мой мужчина будет делать дальше. А дальше его сильные руки начали блуждать по моему телу, принося рой мурашек и наслаждение, которое растекалось по моим венам, принося мне море чувств, которые накрывали, как лавина.
— Марат, — не выдержав, простонала я. — Прекрати, — но куда уж там — даже не остановился, продолжая крепко меня обнимать и осыпать поцелуями.
— Я соскучился, Аврора, — прошептал на ухо хриплый голос, от которого сквозь всё моё тело будто пропустили электрический разряд.
— Я тоже, родной, — прошептала в ответ.
И это действительно было так.
В последние дни после нашего сближения мы редко виделись и вот так вот общались. У Зверева было много работы, потому как он полностью оправился после тяжелого ранения. И теперь он рано уходит и поздно возвращается домой. А если и приходит раньше полуночи, то почти всю оставшуюся ночь проводит в кабинете, что-то там пересматривая, разговаривая по телефону с Тимуром. Лишь только под утро приходит в нашу спальню, где, с той самой близости три недели назад, теперь мы спим вместе, не желая находиться по разным комнатам.
Вообще, это Марат категорически отказался спать на небольшом диване, где ему было неудобно и затекала спина. Поэтому он все вещи сразу же перевёз в нашу теперь общую спальню. А я только и рада таким переменам. Потому что спать с ним — одно удовольствие.
В его руках я чувствую себя защищённой. Знаю, что со мной никогда ничего не случится. Потому что он рядом. Он спасёт.
Однажды, когда вот так поздно вечером Марат вернулся домой и вновь засел в своём кабинете на первом этаже, я тихо, словно мышка, проскользнула вниз и услышала, как муж разговаривал с другом о каком-то Клыкове, который, как я узнала из их разговора, оказался братом моего мужа.
Ещё я узнала, что это Клыков стрелял в него. Причём все два раза. И он же приказал меня изнасиловать, но Марат меня спас.
После этого разговора я долго не могла уснуть, лёжа на нашей кровати, которая до сих пор пустовала, отчего было холодно и зябко. Я лежала и пыталась вспомнить всё, что тогда было. Но память не хотела ко мне возвращаться. Только сильнее заболела голова. Тогда я сдалась, прикрыла глаза и помассировала виски, чтобы хоть немного притупить эту боль.
Разговор со своим мужчиной на эту тему я не завязывала, потому что и так знала, что он мне ничего не скажет, как бы я ни пыталась разузнать всё. Он слишком серьёзно относится к моей безопасности, пытаясь от всего меня защитить. Даже от разговора.