Взгляд опустился вниз, и я вскрикнула, прижав ладошку ко рту. На белоснежной рубашке виднелось большое красное пятно. Там, где держался за бок рукой Марат.
Пятно всё больше и больше расходилось по ткани, пугая меня ещё больше.
Сердце бешено забилось, а пульс участился настолько, что отдавался в висках. Ком подступил к горлу, а волнение и страх окутали всё тело и душу. Стало трудно дышать. Перед глазами внезапно появилась пелена, и меня слегка повело, но я усилием воли удержалась на ногах, не желая проваливаться в обморок.
— Что случилось? — чувствую, как всю меня начинает трясти, колотить, и голос срывается.
— Ничего, маленькая царапина, — хрипит Марат, и я теперь вижу, как тяжело ему даётся разговор.
Он вновь морщится и крепче прижимает руку к окровавленному боку. Перевожу взгляд на Тимура, который всё так же хмуро и недовольно смотрит в сторону своего друга. Но молчит, ничего не говорит. Понимаю, что разговор у них был, но этот упёртый осёл не слушает его. Что ещё больше меня раздражает и злит.
— Царапина?! — вскрикиваю. — Царапина? — уже не сдерживаясь, кричу. — Да у тебя вся рубашка в крови! — голос повышается и из-за страха и волнения начинает дрожать и хрипеть. — Нужно вызвать «скорую»! — тут же подрываюсь, желая как можно быстрее отыскать свой телефон и набрать номер «скорой», но меня тут же хватают за запястья, не давая сдвинуться с места.
Сердце бешено стучит.
— Не смей! — прикрикивает Марат, но потом хрипит, кашляет и сгибается от боли.
Я ахаю и подрываюсь к нему ближе. Падаю рядом с ним на диван.
— Я найду аптечку, — слышу голос Тимура, но не обращаю на него никакого внимания.
Всё моё внимание и взгляд обращены только к одному-единственному человеку — моему мужу, которому необходима сейчас моя помощь.
Чувствую, как глаза начинают щипать. Зажмуриваюсь и чувствую, как по лицу катятся слёзы, а я сама всхлипываю. Мои руки тянутся к Звереву. К той руке, которой он зажимает рану. Меня всю трясёт, мне страшно, но я всё равно прикасаюсь к ране, и тут же мои пальцы окрашиваются в красный цвет.
Сжимаю своей рукой его и поднимаю взгляд, встречаясь с глазами своего мужа, который всё это время пристально смотрит на меня. Взгляд потухший, уставший, и я чувствую его боль, будто это у меня сейчас рана и мне больно.
Зверев тянется другой, свободной рукой к моему лицу и смахивает с щёк дорожки воды.
— Не плачь, Аврора, — тихо и как-то нежно шепчет, сталкиваясь своим лбом с моим, но руку всё так же держит на моей щеке — не отнял, а только сильнее прижался к ней.
Я трусь об его ладонь и прикрываю глаза, вновь всхлипывая.