— А я…такой как есть! — обрывает криком. — Если ты не поняла, я тоже шел на встречу, поступался…и это мой придел, — отвечает он, недовольно выбросив окурок под ноги. — Воронов всё равно умрёт! — выплёвывает с ненавистью. — Он сполна ответит, за это, — рычит, хватаясь за воротник, открывая передо мной след от ожога, — и за то, что посмел вмешаться… Возможно ты не знала, но среди нас существуют законы: пытаясь убить меня — он подписал себе смертный приговор!
— Законы? — тихо спрашиваю, поднимая взгляд. — Ты ведь никогда не жил по правилам! Тебе просто так удобно…убить Максима, прикрываясь чертовыми законами! — кричу.
— За каждый поступок, есть ответ. Зачем мне щадить его…? — сердито.
— Потому что…я тебя прошу…, - еле слышно. — Ради меня… Пожалуйста…
Он замирает, словно обдумывает мою мольбу, хотя в глазах холод, а после отводит взгляд и тяжело выдохнув, говорит:
— Один раз тебе уже удалось меня обмануть, а на второй — я не поведусь.
— Ты о чём? — растерянно.
— Забыла свою ложь, предательство год назад? А ведь тогда, ты так же смотрела на меня…словно были чувства, — отвечает не щадя. Так жестоко.
А у меня на мгновение дар речи отбирает.
— Год назад? — прихожу в себя, спустя несколько секунд и приближаюсь к нему. Просто набрасываюсь на него с кулаками, бью его в грудь и кричу: — А кем ты был год назад?! Ты унижал меня, каждый день! А я не лгу сейчас… Не лгу! Ни сейчас, ни тогда, ублюдок ты чертов!
А он ловит мои запястья в свои руки, закручивает руки мне за спину и прижимает к своей груди, в которой сердце билось словно бешенное…как и моё! Упрямая сволочь!
Вся эта ситуация, ну ни с колечко не равнодушна ему!
Он отпускает мои руки, гладит по спине, вжимая в себя, а я не спешу отстраняться. У меня просто не было сил. А слёзы лились как из водопада, заливая рубашку Асада, которая вмиг промокла насквозь…
— Успокойся, — тихо и мягко. — Ещё не одна женщина, не вызывала во мне такие противоречивые чувства, когда хочется убить и обнять одновременно…, - признаётся.
— Сколько уже можно…? — жалобно.
— Ты предала меня…опять. Воронов стал важнее, чем я…
— Мне важнее моя сестра! Как ты не поймёшь, — устало, сквозь слёзы.
— Я прощаю тебя…последний раз, — вдруг говорит. — Останься… со мной.
— Максим будет жив? — спрашиваю с надеждой, слегка отстранившись, чтобы заглянуть ему в глаза.
А он смотрит на меня своим мрачным взглядом, в котором нет ни толики добра и отрицательно качает головой.
И я сдаюсь. Отстраняюсь. С трудом освобождаясь от его рук, которыми он ненавязчиво, но всё же удерживал меня за талию и, не поднимая на него глаз, ухожу прочь…