Судя по тому, что там набраться успело, доехать до академии профессору Коромиру было не суждено.
— Ещё что-нибудь? — Прошипела ведьма.
Боевик и некромант задумались, переглянулись… Пользуясь их молчанием, Милена резко вскинула обе руки, взмахнула над котлом и сбросила в него малопонятное для нас заклинание.
Зелёная светящаяся жижа как по волшебству успокоилась, исчезли пузыри, разгладилась поверхность, и за миг до того, как свечение угасло, в котле появилось лицо Коромира.
Дом погрузился в тишину и темноту…
— Всё, — Казерта предвкушающе ладонями зашуршал, — кранты магичку.
* * *
Оставшиеся полчаса ушли на сборы, прощание с Василисой и прогулку до площади, где уже нетерпеливо ожидал у наёмного экипажа профессор.
Выглядел он неважно, бледный, со вспотевшим лбом, бегающим взглядом и постукивающей по дороге ногой.
Две спевшиеся гадости обменялись ухмылками.
А потом Адриан Уиллу мой рюкзак перекинул, который сам всю дорогу нёс, и не глядя на то, как мой друг понятливо направляется к экипажу, развернулся ко мне всем телом, ладонями лицо нежно обнял и поцеловал.
Раньше, чем я осознать происходящее успела, прямо на виду у всех случайных прохожих, в центре собственного города…
И я почему-то стояла и просто таяла, растворяясь в его объятьях.
И шевельнулась в сознании шаловливая мысль: а, ну её, академию эту, останусь тут…
Но как шевельнулась, так и исчезла. Разорвал поцелуй и Адриан, но вместо того, чтобы отпустить, вдруг обнял двумя руками, притянул к себе, сжал так сильно, словно хотел в себе растворить и никуда не отпускать.
— Возвращайся скорее, — прошептал куда-то мне в волосы.
Это едва ли от меня зависело, но:
— Я буду очень спешить, — пообещала от всего быстро колотящегося сердца.
И с трудом, с тянущим сожалением, которого сама от себя в таком количестве не ожидала, разжала объятья, осторожно высвободившись из его рук.
Наш прощальный поцелуй оказался солёным.
Возвращаться в академию пришлось в обществе не затыкающегося Коромира, который сначала отчитывал нас обоих за то, что не сдохли, потом ругал уже меня за то, что я в мэра Равнограда влюбиться успела… потом ругань перешла на издевательства и унижения, но меня это особо не задевало, потому что болтал профессор лишь в те моменты, когда его не тошнило, когда у него не немел язык и когда ему не нужно было срочно остановить экипаж и сбежать в кустики.
Уилл был доволен. Мой друг сверкал, как новенькая монетка, и складывалось впечатление, что ничто в мире не может сделать его ещё счастливее.
Я ошиблась. И поняла это в первом же небольшой городке, в который мы попали поздним вечером.