Грозова ушла, а я побрела к дивану. Упав лицом в маленькие подушки, постаралась задавить истерику.
— Мамочка, ты чего? — между лопаток обожгло прикосновением детской ладошки.
— Всё нормально, мелочь, — уселась, растирая слёзы по лицу. — На улице ветром глаза надуло.
— Ты плачешь, потому что папа заболел? — Лоу свела брови и с сочувствием посмотрела на меня. — Он сильный. Не волнуйся так.
Я сгребла её в охапку и крепко обняла. Сама ведь за отца переживает и ещё меня успокоить пытается. К ней нельзя остаться равнодушной — золотой ребёнок.
— Поиграешь, пока я схожу в душ? — задала вопрос, мечтая смыть с себя запах Марка. — Потом почитаю тебе сказку.
Лоу кивнула в моих объятиях, и входная дверь с грохотом открылась. Войдите, не заперто… На пороге стоял Михей. Злой, как три стаи голодных оборотней. Ноздри волка раздувались — он нюхал. Не успела я в душ…
— Пап? — девочка с удивлением посмотрела на отца.
— Иди к себе, Лоу. Нам с мамой нужно поговорить, — голос Михея звучал тихо, но очень убедительно.
— Па-а-ап, — затянула, крепче прильнув ко мне.
— И-ди, — повторил с нажимом.
Вздохнув, малышка чмокнула меня в щёку, собрала эльфийскую игру и нехотя пошла к себе.
Всё это время я каменной статуей сидела на диване с прямой спиной и дрожащими внутренностями, а латинос буровил меня крайне недобрым взглядом. Дверь спальни девочки хлопнула, волк сделал шаг ко мне. Ещё один. У меня сердце превратилось в скачущую горошину.
— Михей…
— Встань, — скомандовал.
Подорвалась на ноги, хоть и не чувствовала их.
— Ты пахнешь… — узкие губы оборотня скривились. Я видела только их, остальное плыло в тумане. — Ты… Я сказал тебе не ходить к нему! — заорал и побледнел.
Пошатнувшись, Михей едва устоял. Схватился за стену, захрипел. Я отмерла и закрутилась вокруг волка:
— Плохо? Вот чёрт… Присядь, давай, — помогла ему устроиться на диване. — Как ты?
Латинос не ответил. Чёрную бездну его глаз заволокла муть — мне стало совсем страшно. Я хлопала оборотня по щекам, пытаясь привести в кондицию, но ничего не получалось.
Акура нужна!
Но не оставлять же Михея в таком состоянии одного?!
Я металась рядом с моим вожаком, совершенно не понимая, что делать. Боль, страх потерять его, чувство вины — всё это начисто лишило меня шанса быть логичной.
Михей безвольно опрокинул голову на спинку дивана.
Господь бог! Прижала пальцы к жилке на его шее — слабый, но пульс был.
Рванула к порогу и заорала в открытую дверь:
— Помогите!
Надежда, что кто-то услышит мой вопль — единственное, что у меня осталось. Остальное умерло в муках от страха за жизнь вожака.