Он меня погубит (Оливия Лейк) - страница 18

– Убирайся! – разозлилась я, с силой отталкивая его. – Не смей прикасаться ко мне!

– Что?! – взвился Билл. – Забыла, что ты моя жена? Я напомню.

Он грубо схватил меня и, бросив на спинку дивана, придавил пахом, раздвигая ноги.

– Нет, пожалуйста, не надо! – извивалась я, почувствовав холодные руки на ягодицах.

– Я покажу тебе как характер показывать! – Билл грубо рванул трусики, и в меня уткнулась крупная головка. Я слышала, как он плюнул и растер слюну по тугому колечку мышц.

– Пожалуйста… – испуганно затихла, ощущая, как член пробивается внутрь. Больно, боже как больно! Я постаралась расслабиться, чтобы стало легче, но не смогла. До крови закусила губу, глотая молчаливые слезы. Господи, пусть это побыстрее закончится. Пожалуйста, пожалуйста…

– М-мм, – замычал Билл, вколачиваясь со всей силы, пока не излился. Он шлепнул меня по ягодице и отправился к себе. Я медленно разогнулась, ощущая неприятную резь внутри, и поплелась в ванную.

Вода была обжигающе горячей: пар окутал меня, создавая иллюзию потустороннего мира, где нет боли и страха. Сначала я терла себя мочалкой, сдирая кожу, чтобы смыть с себя следы той мерзости, что со мной сделали. Всегда делали. Затем опустилась на кафель, пряча лицо в коленях. Какая я жалкая. Какая трусиха. Отвращение к себе переполняло.

Я привыкла быть тихой, покорной. Моя личность с детства была под колпаком, а после исчезновения мамы все стало еще хуже. Меня задавили, не позволили раскрыться. Я навсегда останусь куколкой, не стану бабочкой. Этот ад со мной до конца. Иногда мне хотелось умереть. Просто не проснуться однажды утром. Но и на то, чтобы взять в руки свою смерть, если уж не могу взять под контроль жизнь, у меня не хватало смелости. Если бы мама была рядом, если бы…

Как я жалела, что у меня не было брата. Возможно, тогда отец не приблизил бы Билла, троюродного племянника, не сделал его преемником и наследником, не выдал бы меня замуж за чудовище. Отец любил все контролировать, а Билла можно контролировать. Гордон Берроуз по-прежнему глава семьи.

Я тяжело вздохнула, жалобно всхлипнув, и тихо запела. Музыка – единственная отдушина. Я играла и пела, когда ненавистных мне мужчин не было дома.



Прислушайся к своему сердцу

Когда он зовет тебя

Прислушайся к своему сердцу

Ты ничего другого не можешь сделать

Я не знаю куда ты собираешься

И я не знаю почему

Но прислушайся к своему сердцу

Прежде, чем сказать ему прощай



Слова той самой песни, которую пела на свое восемнадцатилетие, закапали с губ, как горючие слезы. Тогда у меня еще могло быть иное будущее: была мама, подруги, любовь… Я закрыла глаза, воскрешая в памяти образ Марка Нортмана. Стальные с туманной поволокой глаза, острые скулы, темные волосы. Крепкое тело, надежное плечо… Он подарил мне первый поцелуй, жаркие объятия, зажег огонек неизведанного. Оно и сейчас неизведанное. Меня никто больше так не целовал, не возбуждал страсть.