Я стала боком и натянула платье на животе. Пока ничего не видно, но ведь это пока. Закрыла глаза и прислушалась к себе: сложно. Сложно разобраться в чувствах и эмоциях. Женщины, которые утверждают, что материнский инстинкт включается только от самого факта беременности, бессовестно лгут. Осознать и поверить, что ты меняешься и больше никогда не будешь прежней трудно. Но я всегда хотела детей. Улыбка неосознанно мазнула по губам. Теперь со мной всегда будет человек, который меня любит. И я всегда буду любить, никогда не разочаруюсь. Ребенок – это ведь самое родное. Мама всегда так говорила. А будет ли с нами Марк? Он решит сам.
Я вышла из комнаты, но возвращаться за стол не спешила. Было неудобно перед родней и отцом Марка. В начале ужина я чувствовала себя частью чего-то большого, дружного, целого. Шумного и излишне любопытного, но такого настоящего. А теперь стала тем самым третьим лишним. Проституток ведь на домашние праздники не приводят. Сама себя я таковой не ощущала, но, вероятно, именно так выглядела в глазах семьи Нортман.
Вилла была намного больше, чем наша на побережье. Здесь ярко угадывалась рука женщины, душа. Я остановилась возле стены, обтянутой мятным шелком, и внимательно вгляделась в лица, запечатленные на снимках. Я безошибочно узнала Марка. Молодой, красивый, улыбчивый. С магнетическим прищуром и острыми скулами. Горячий и бесшабашный. Грея я практически не помнила, но легко определила. Даже подростком он был крепким и мощным. Красивый, похож на отца, но по сравнению с Марком простоват.
А эта темноволосая женщина, вероятно, миссис Нортман. Я нашла на столике ее фотографию и поднесла рамку ближе, изучая ту, что породила темногривого неприступного льва. Красивая, взгляд гордый, уверенный и в тоже время мягкий, любящий.
– Это Селеста, мама мальчиков.
Я подскочила от неожиданности. Чувство будто меня за воровством застали. Хожу, брожу, нос в чужие жизни сую.
– Извините, мистер Нортман, – я смущенно протянула отцу Марка рамку.
– Зовите меня Беном, – сказал и остро взглянул на меня. Без пошлости, но оценивающе. – Я вас по-другому представлял, Мелена, – затем снова обратился к снимку. – Она умерла два года назад. Все ждала, что мальчиков найдут. Не дождалась.
У меня слезы на глазах вскипели. Это ведь мой отец виноват. Его жестокость покалечила столько жизней.
– Мистер Нортман, простите… – шепотом выдохнула я.
– Не нужно, девочка, дети не должны отвечать за грехи родителей, – он даже по руке меня похлопал, чтобы не расплакалась.
– А вот вы где! – бойкая Сандра вовремя подоспела. Я незаметно вытерла слезинку в уголке глаза и повернулась к ней, владея собой. Почти. – Дядя Бен, вас мама ищет.