Грузный мужчина с врачом говорят об операции, а Маргарита Евгеньевна с ними спорит.
— Я вам моего сына резать не дам! — напирает она, смотря на врача.
— Женщина, сын ваш в сознании, он сам способен дать согласие, и он согласился.
— Я вам не женщина! — кипятится Пашина мама.
— Мама, не надо, — попробовала успокоить её Лена.
— Я говорю, что против, и жена его против тоже! Мало ли что вы мне тут рассказываете — обкололи сына моего, что он ничего не соображает!
— Маргарита Евгеньевна, вы б так не переживали на пустом месте! — ласково обратился к ней грузный мужчина. — Пашка в полном порядке. Ему ваше согласие на операцию не требуется. Андрей Тимофеевич, — повернулся он к врачу. — Делайте, когда назначено. Пациент ваш в сознании, согласие дал. Родственников спрашивать не надо.
— Так если до скандала… — недовольно буркнул этот Андрей. Врач молодой, уставший. Тут они все уставшие.
— Резать не дам… — опять начала Пашина мать. — Лена!
Её сноха быстро закивала, вытирая слезинки, зыркнула красивыми глазами на доктора. Андрей Тимофеевич смутился.
— Так вы поймите — операция пустяковая. Если не сделать, ваш Павел будет до конца жизни хромать. А зачем, если можно прямо сейчас всё исправить? Потом придётся кости ломать, может, имплант ставить, если сустав повредится от неправильной нагрузки.
— И пусть хромает! — вдруг выдала его мать. — Дома будет больше сидеть, меньше носиться очертя голову!
— Э-э, мать, — недовольно покачал головой грузный мужчина, и, наконец, заметил меня. Я опустила глаза, продолжая стоять у двери отделения. Как вдруг меня окликнули.
— Алевина, вы вышли? Ну как там П… — подбежавший Константин увидел врача и всю остальную компанию и быстро свернул фразу, сказав другое. — Марк, ты здесь уже?
— Я уже, Костик… — мужчина, которого назвали Марком, хмыкнул. — Вот, решаем.
— Что решаете? — спросил Константин, подходя.
— Я не разрешаю делать операцию моему сыну. Мы к главврачу пойдём!
— Идите, Маргарита Евгеньевна, идите.
— Ты, Марков, зря ухмыляешься! Наркоз — это не игрушки.
— Так наверно общую анестезию не будут делать, или что? — мужчина взглянул на врача, но тут же перевел взгляд обратно на Пашину мать. — Вы в любом случае не имеете права принимать решение, Маргарина Евгеньевна, даже если б Пашка без сознания был, — как-то виновато вдруг добавил этот Марк, оказавшийся Марковым.
— А кто, как ни жена и мать принимают решение? — не унимается Пашкина мама. А я вот не понимаю, зачем они отвлекают врача, и почему этот Андрей Тимофеевич всю эту галиматью слушает? Наверняка ведь очень занятой человек. Что я, не знаю? У врачей и лишней секунды нет поговорить. А тут цирк какой-то… Паша, правда что, в сознании. Операция простая. О чём спор?