— Это ты сама? — удивляюсь я. Вроде как-то слишком аккуратно для пятилетки.
— Лучше ей сказать, она детектив, — шепчет Лешка.
— Мне Лешка помогал, — признаётся Саша. Смотрю на сына. Он тоже решает в чём-то признаться.
— Мам, мы по видео с ютуба рисовали. Там по шагам — как нарисовать тигра.
— Это мой телефон у вас? — спрашиваю.
— Ага, — кивает сын. — Там тебе писал кто-то. Что-то про мороженое. Но я не понял и закрыл.
Вихрем мысли понеслись. Ну какое ещё мороженое? «Мороженка», может? Кто меня так называет? Мне что, Птолемеев что-то написал?
Капуста кипит, котлеты горят, а хозяйственная мама с расшалившимися нервишками ручки срочно моет и к сынишке:
— Лешка, где мой телефон?
— «Что делает моя мороженка?»
Вот что он мне написал. Стою с телефоном в руках, смотрю на сообщение. «Моя» написал. Охламон. Подумала. Написала в ответ:
— «Растаяла».
Долго Пашу ждать не пришлось:
— «От моего сообщения?»
Наглый, ой наглый. А сама улыбаюсь. Встала у плиты, строчу:
— «Я не Мороженка, а Мандаринка».
— «Не понял».
Быстро отвечает. Делать ему нечего? Так же, как у меня, телефон в руках? Почему не звонит? Посмотрела на открытую дверь, дети туда-сюда бегают. О чём мне с Пашей говорить? Пишу ему:
— «Волосы покрасила».
В ответ:
— «Фото».
— «Что фото?» — пишу.
— «Шли».
Подняла над головой телефон. Сфотографировалась. Фотографию посмотрела. Там на заднем плане не столе капуста, голубцы накрученные, ложки-поварёшки… И макушка моя, лампочкой засвеченная. Удалила… Но ведь ждёт… Да и фиг с ним. Встала к другой стене, где навесной шкаф, голову наклонила немного… Ему же цвет волос только? Вот и пусть любуется. С другой стороны — ну что я, в самом деле? Рожицу состроила, высунула язык. Щёлкнула. Вроде ничего. Отправила. В ответ пришло:
— «Ещё».
— «Чего тебе ещё?» — набрала.
— «Тебя», — опять пришло быстро.
Щёлкнулась ещё раз, так же, скорчив рожицу. Отправила. Телефон пиликнул:
— «Давай пооткровеннее».
— «В каком смысле?» — ну честно слово, я даже возмутилась.
— «Шли сиськи».
Ох, а теперь как я возмутилась! Аж телефон под пальцами задымился. Нет, конечно. Настрочила ему:
— «Ты дурак, Птолемеев?»
— «Нет».
— «Какие тебе сиськи?»
— «Твои».
Как-то немного успокоилась. Даже смешно стало. Ну когда у меня такое было? Да никогда… Просили, конечно, выслать что-нить откровенное, но я слала всех в пень… Пишу Пашке:
— «Белье старое, тебе не понравится. А переодеваться не буду».
— «Снимай», — ответил, не прошло и секунды.
— «Не хочу в старом сниматься», — ещё раз объяснила я.
— «Снимай бельё», — в свою очередь объяснил, что имел в виду, Птолемеев. Пояснил, называется… В конце концов, сколько мне лет? Пишу: