Паше с чего таким жадным быть? Таким голодным?
Потянула с него свитер. Тоненькая ткань, а плотная. И мягкая-мягкая. И рубашка такая-же: тоненькая, а гладкая! У меня все чувства обострились, такой Пашка весь особенный, что его и раздевать приятно, как будто дорогой подарок разворачиваешь. А я уже так во вкус вошла, что и руки не трясутся. Столько времени одна… Ой, держись, Паша!
— В спальню, — шепчет мне в ухо, дыхание жаркое. А я уже и ремень ему расстегнула с брюками и схватилась за что надо. Чую, не дойдём мы до спальни.
— Далеко она? — интересуюсь. Квартира внезапно большой стала.
— Что ты делаешь со мной? — спрашивает, вминая в себя, и на ухо, обжигая губами. — Аля?
Что я делаю? Я бы понимала ещё…
Добрались до спальни. И в этом только заслуга Пашки. Я не уверена, что в перемещении участвовала. Свалились в его постель. Меня, точнее, туда забросили.
Простыни холодные и гладкие. И скользкие. Это я быстро поняла, потому что меня по ним потащили.
Не ожидала, что у нас с такого начнётся. Да разве сладить с ураганом? Рядом с чужим, сильным, упругим телом своё кажется совсем податливым, мягким. Верно, что я Мороженка — вот и растаяла и растеклась вся в его руках и объятиях.
Тело у него жесткое — как в клетке стальной меня зажало. А вот кожа мягкая-мягкая. Такое сочетание приятное. Только руки у него грубее, чуть-чуть шершавее. И ладони тоже. Не как у работяги, но не изнеженные.
Паша ухоженный, кажется, что лоснится весь. А вблизи если, кожа к коже, чувствуется и щетина грубая, и жёсткие пальцы. А губы жадные. Очень жадные, очень…
— Ты сладкая. Везде, — и смотрит на меня. Всё попробовал. А у меня по телу искры бегают. Как-будто валиком с иголками по мне прокатились. И продолжают эти иголки в меня втыкаться — так покалывает… Сколько в нём выдержки. И как это в одном человеке помещается — страсть необузданная и железная воля? Он так смотрит, как будто за тонкой-тонкой перегородкой демоны беснуются. Так глаза горят. И взгляд голодный и жадный.
— Взял бы тебя и съел, — нахально так заявляет. И это сейчас-то! Я в долгу не останусь.
— Возьми сначала.
Не знала я, что с такой страстностью можно кого-то забирать в себя и с такой же страстью, любовью и нежностью самой отдаваться. Как будто я его, своего единственного, любимого, особенного — сколько живу, ждала. Это была лучшая в моей жизни ночь.