Но это будет позже. А сегодня я просто ловлю себя на том, что, когда она сидит у меня на кухне, я не вижу ни драных обоев, ни серого потолка… ни даже засохшей розы на люстре.
# # #
–Как тебе эта маечка?
–Вполне.
–Серьёзно, я не уверена. После всего, что ты про юбки наговорил…
–И я серьёзно. Повернись. Очень милая маечка, ты в ней чудесно выглядишь. Хотя в моей рубашке и с голыми ногами было круче. Но ты ведь такой костюм только для первых знакомств используешь, вместе с хорошо наведенным дождем – ах, я вся промокла, нет ли у вас какой-нибудь рубашки… Страшная сила эти вымокшие девушки.
–Издеваешься опять? Ладно, поехали.
В Новгороде тихо и хорошо, как всегда. Тот же Волхов с сильным течением, которое уносит нас с ней под мост, когда мы купаемся. Тот же обветшалый Кремль с мрачным и пустым Софийским собором.
–У тебя было обалденное лицо, когда ты свечку ставила. Такое даже фотографировать нельзя. Было бы время, притащил бы пастели и нарисовал.
–Тебя бы выгнали. Тут, наверное, нельзя рисовать. Разве что иконы.
–У тебя был очень иконический лик. Я бы сказал, что спутал.
–Ох уж мне твои комплименты с двойным дном! Кстати, одна моя подруга сюда ездила креститься. Я вот думаю – может, мне тоже?
–Давай-давай. Это сейчас не менее модно, чем мобила, но гораздо дешевле. Опять же, среди священников стало много молоденьких и симпатичных…
–Да ну тебя.
Юрьев монастырь закрыт, но проходящая мимо тетка показывает нам лаз, которым пользуются местные художники, чтобы забираться внутрь. Мы не художники, но забираемся тоже.
–Я рассказала Саше твою историю про девочку, которая цитировала фильм «Красотка». Он сказал, что не заплатил бы за меня триста баксов. А ты бы заплатил?
–Я бы заплатил 350.
–Ты свинья. – Она останавливается, глаза полыхают гневом. – Я думала, ты скажешь…
–А какого хрена я должен что-то говорить? Твой мужик, с которым ты живёшь уже больше года, о котором ты вечно повествуешь с эдаким придыханием, говорит, что не заплатил бы 300 баксов за ночь с тобой! Это, значит, не свинство? Это значит «Сашенька», да?
–Ты дурак, ты ничего не понимаешь!
Она садится в траву и плачет.
–Мог бы быть хоть один человек, который сказал бы мне… хотя бы в таком месте…
Подошедший к колонке мужик в плавках косится на нас. На его месте я бы подумал, что мы репетируем кино: она очень красиво всхлипывает среди невидимых стрекочущих кузнечиков и каких-то высоких стеблей с жёлтыми цветками.
–Ладно, перестань. Извини. Меня ведь тоже мучает, что я опять уезжаю.
Мы подходим к колонке, ждём, пока мужик наберёт свои ведра. Эх, как давно я не пил из колонок! А раньше знал все колонки в нашем городке. Лето, провинциальная банда пацанов на велосипедах – «Эй, я видал классное гороховое поле за Слободой, айда? – Погнали! Только сначала на колонку, пить охота ужасно! – А там как раз по дороге колонка, у моста». Дзинь-дзинь! И мы мчимся по сухой дороге, позади взлетают змейки пыли. «Я буду до-олго гнать велосипе-ед!» – напевают девчонки, подскакивая на багажниках…