–Ладно, закругляюсь. Ты пиши хоть, что ли.
–Напишу.
–«Напишу, напишу»… Все вы так говорите.
–Эй! Не вешай нос!
–Ладно. В общем, давай, всем приветы. Пока.
–Ну пока.
–Ну клади трубку.
–Ты первый!
–Ладно, давай на счёт «три» вместе.
–Давай.
–Раз, два, тр…
Щёлк. Би-ип. Би-ип. Би-ип. Ту-ру-ру… И почти такой же, как у неё, голос, читающий мне стихи на другом языке:
«If you'd like to make a call,
please hang up and dial again»
Если бы я был антиглобалистом, я сказал бы, что всё из-за «Макдональдса». Если бы не эти грёбаные бигмаки, я бы наверняка уже облетел весь мир.
Когда в Москве открыли первый «Макдональдс», мы с приятелем Андрюхой поехали его смотреть. До этого мы пару раз ездили в Москву поесть пирожков, так что турпоход в первый американский фастфуд был вполне логичен: а чего ещё в Москве делать? Отстояв огромную очередь, мы слопали по паре обедов с бигмаками и залили всё это парой литров молочных коктейлей с привкусом жвачки.
В общем-то нам понравились в этом заведении только две вещи. Во-первых, большая буква «М» в логотипе, яркий ориентир единственного туалета на всей Тверской. Во-вторых, красивая тёлка в форменной одежде, которая стояла на выходе из «Макдональдса» и говорила всем «до свиданья, до свиданья!» Вдохновлённые её улыбкой, мы решили ещё немного приобщиться к цивилизации. И полететь обратно в Питер на самолете. С детства мы слышали много хорошего о стюардессах.
Сразу после взлета багмаки дали знать, что им не нравится «Аэрофлот». Бигмаки пошли назад. Шли они медленно, c трудом продираясь через вязкий молочный коктейль. Я блевал все сорок пять минут полета. Во время коротких перерывов я смотрел в окно, на болтающийся под крылом бигмак луны – и к горлу снова подкатывались мои собственные бигмаки.
Сначала я блевал в салоне. Андрюха тем временем познакомился с двумя моделями, сидящими перед нами. Он показывал мне жестами, что дело клеится, и если я перестану блевать, мы неплохо проведем время. Девушки, возбуждённые полётом, тоже всячески радовались знакомству и совали мне какие-то лечебные конфеты, от одного вида которых мои бигмаки просто переходили от футбола к волейболу. Единственное, что я смог сделать для своих собеседников, это уйти в туалет – где меня и дальше рвало с той же силой.
В туалете я и приземлился. Всю дорогу домой через заснеженный Питер я думал о Гагарине. Я представлял себе американского посла, который с грустью произносит: «А у нас это делают только с обезьянами…»
Когда я учился в школе, на уроках этики и психологии семейной жизни нам рассказывали, что такое импритинг. Это когда у тебя не получилось с первой женщиной, и из-за этого ты комплексуешь со всеми остальными. Подозреваю, что с самолетами та же хрень.