– Да, это так, – послышался голос Евлеши. – Тут жрец не соврал.
Десятки голосов заполнили круглый дом. Брат Афанисий растерянно смотрел на жреца, Парафей кричал людям: «Тише! Тише во имя богов!», а Солон медленно поднимался со своего места.
– Здесь судят бывшего жреца деревни, а не старосту, учителя и ключника, – бросил Солон громовым голосов и люди затихли. – Каждый ответит за свои злодеяния в своё время – перед людьми или перед богами, а кого-то не минуют оба суда. Один из них точно будет справедливым, ведь боги справедливы. Мы же лишь люди и можем ошибаться, но ныне я выношу решение, которое считаю верным и честным. Двое других судей вольны с ним не согласиться. Итак, моё решение таково: бывшего жреца нашей деревни, Оркинолуса Кура мы приговариваем к каре оловом и отсечению головы. Пусть осквернитель познает оловянный дождь на орудии осквернения. А затем его жизнь следует забрать. Для этого нужен разрез на горле. После, его голову следует отделить от тела и повесить на выездном столбе деревни, для устрашения всех преступников! Да будет так!
– Да будет так! – крикнул Парафей.
– Да будет так, – тихо проговорил Афанисий.
В зале зашумели люди, а жрец стал выкрикивать ругательства вперемешку с мольбами о пощаде. Но вскоре перед ним уже стоял мясник Ярка. Оркинолуса схватили и стянули с него штаны. Через мгновение мясник уже выливал расплавленное олово жрецу между ног. Серебряная струйка из наполненной до краёв посудины быстро лилась на мягкую кожу. Невероятной силы визг заполнил зал Дома радости, а в толпе людей раздались крики, плач и смех.
– Жаренные яйца – мои любимые, – кричал чей-то высокий и неприятный голос. – А какой великолепный запах! Рот наполняет слюна.
Ярка выхватил свой огромный нож, которым ещё утром разделывал свиные туши, и нестерпимый визг прекратился, перейдя в клокотание.
Глава 6. Проклятые дети Румлона
Брат говорит, что если хочется мне когда-нибудь стать членом Цеха Весельчаков, то должна я много упражняться в самых разных искусствах! Необходимо мне не только оттачивать мастерство владения оружием, но ещё уметь сочинять музыку, писать стихи, слагать рассказы, к тому же рисовать хотя бы не хуже деревенских художников, а ещё лучше если удастся превзойти в мастерстве живописи даже столичных мастеров. Уже рисовала я портреты брата. Теперь же решила написать этот рассказ. Он будет о нас. Посмотрим, смогу ли я сочинять не хуже стокгродских сказителей, хотя не буду я придумывать глупые сказки про княжичей и лесовиков, или про снежного великана с тремя головами, а буду писать лишь правду о нашей жизни.