После казни жреца, жители деревни ещё долго обсуждали произошедшее. Занимало их уже не только прискорбное падение Оркинолуса. Люди интересовались тайнами, которые выдал окаянный преступник перед смертью. Староста Солон жесток с женщинами? Но ведь много лет их брак с дочкой старого рыбака Аврея, прекрасной Ромай, считался самым крепким и достойным восхваления в их деревне.
Обсуждали и предполагаемую подлость Парафея, который якобы обкрадывал жителей деревни. Нашлись и те, кто готов был поклясться, что ключник действительно нечестен перед старостой и прочими людьми Солонука.
– Ясно, что не мог Парафей заполнить монетами свои тугие кошельки, если только и делал, что торговал чёрными горшками, – сказал рыбак Хлом. – Я ловлю в Кронусе самых больших лососей, каких только видывал Стокгрод, продаю их на Рыбном рынке, что находится в центре столицы, а всё ж ни разу не видел в своих закромах золотой рогатки.
– Нужно будет разобраться и с Парафеем. Правда ли, что он коварен, как ройтрунг? Вор должен ответить и пред богами, и пред теми, кого он обирал, то есть пред нами, – медленно проговорил колченогий бортник Торба.
Но больше всего внимания получили сведенья про брата Афанисия, ибо многие считали его чуть ли не умнейшим человеком Княжества и, во всяком случае, весьма честным и праведным, прекрасным учителем, достойно воспитывающим сироту Талию. Но раз откровения жреца-осквернителя подтвердила мать Лины, значит можно было поверить рассказу о том, как Афанисий давал волю своей похоти с первой жертвой жестокого убийцы, обещавшей стать первой красавицей Солонука.
– Лина могла бы соблазнить даже какого-нибудь великокняжича, а вместо этого она лежит в каменной могиле. А ранее её хватал наш Афанисий, которого мы считали чуть ли не святым, и, возможно, он взял силой, а затем убил это дитя. Ну а после ещё пакостник жрец надругался над её телом, молодым и прекрасным даже в смерти, – говорил кузнец Вашилка.
– Не пора ли ладить ещё один суд, – сказал Апрон, обедневший шляхетный, который не имел даже козы, но гордился собой не меньше князя Волчьего воя. – Честь должна быть превыше всего, и если у жителей деревни нашей есть честь, то мы отплатим Афанисию за поруганную честь Лины! Жрец уже поплатился за свои грехи. Клянусь богами, я не скоро забуду, как скворчат его яйца, политые оловом. Может и яйца учителя заслужили прожарку? Что скажет мать девицы?
– Стоит устроить суд. Пусть Афанисий объяснит почему моя Лина и грешник Оркинолус обвинили его в одном и том же, – угрюмо сказала Евлеша.
– Но почему ты сама молчала о том, что знала? – спросил Вашилка.