Однажды ко мне в палату вошёл уже не молодой, но стройный мужчина в серебристом костюме и с сумкой в руке.
– Никишкин Виктор Денисович. Старший инспектор по безопасности ПКС. – представился он. – Мне нужно поговорить с вами Колумб Александрович. Врач разрешил. – поспешил он заверить вставшую ему на встречу Ниночку.
– Пожалуйста! – фыркнула Ниночка и вышла.
– Я вас слушаю Виктор Денисович.
Никишкин открыл сумку, достал диктофон.
– Сами понимаете, разговор у нас будет официальный. – он улыбнулся извиняясь.
Я пожал плечами.
– Колумб Александрович, я вас попрошу рассказать подробнее, что было там в космосе на 12 маршруте.
Я рассказал ему всё, он слушал внимательно, хоть выражение его лица и не менялось, но я чувствовал, что он очень внимателен. Когда я закончил, он немного помолчал, затем спросил.
– Почему был такой высокий уровень радиации?
– Не знаю, но думаю это связано с астероидом, он был какой- то необычный, я таких ещё не видел.
– Почему, чем он был необычный?
– Его было очень плохо видно, только инфракрасный локатор показал его ещё издали, на остальных ничего не было. И в близи он был совсем чёрным, чернее космоса, мне так показалось.
– А ещё что вы заметили?
– Не знаю, так сразу трудно выделить что- то особое, а что говорит Михалыч?
– Михалыч? Это бортинженер? Так вы не знаете, он погиб. Автоматика на стыковочном узле отказала, очевидно из- за радиации, ему пришлось выйти в космос что бы закрепить штанги.
Я смотрел на Никишкина, наверно даже ещё улыбался, но мне стало плохо. Как- то само собой вспомнилось лицо Михалыча, добродушное, как он улыбался, он часто улыбался, иногда мне это не нравилось, мы случалось спорили и Михалыч уступал, но уступал так, что я постепенно соглашался с ним, сам того не замечая. Я не мог представить, что его больше нет. Все эти дни я почти забыл о нём, конечно спрашивал, но в больнице или ничего не знали, или не хотели говорить, на этом я и успокоился. А сейчас узнав сё, мне стало неуютно и тоскливо. Никишкин ушёл незаметно, Ниночка не приходила, я лёг, закрыл глаза и кажется заплакал.
Тоска, излитая слезами,
До грусти снизойдёт.
Михалыч, я даже не мог уже попросить у него прощения, его больше не было. Мне было стыдно, стыдно вспоминать как я гордился своим поступком, как я чувствовал себя героем, необыкновенной личностью, а подвиг совершил Михалыч! Такой простой и обыкновенный, сделал то, на что я может быть и не решился. Этот день во многом изменил моё отношение к людям. Над Ниночкой я перестал подшучивать с высока. А она почувствовала перемену во мне стала уделять мне больше внимания, скоро мы совсем подружились, я даже пообещал взять её с собой, когда стану капитаном межгалактического корабля.