В начале шли молча, а потом я вспомнила, что так и не узнала, откуда у кота рация.
– Баюн, а Баюн?
– М?
– А откуда у тебя рация?
Мой провожатый аж с шага сбился. Глянул на меня через плечо, дернул ушами, повел хвостом.
– Ну, я тут… Лесничий, вроде как, на полставочки… Браконьеры, пожары – нужно же кому-то следить. Почему бы не мне?
Я удивленно уставилась на него. Ну, ничего себе. Оказывается, прогрессивная нынче нечисть стала.
– И что, ты прям… Лесник? – Я все еще не верила до конца.
– Ну, не совсем. – Он усмехнулся, – Я, Авдотья-краса, инженер лесного хозяйства – во как важно.
И надулся. Я прыснула со смеху, так же важно кивая.
Проводил он меня не до дороги, а до границы деревни. Дальше не пошел – уши в кармане не спрячешь, а у рубашки капюшона нет.
Оказалось, кстати, что привычные всем кроссовки и толстовки он тоже носит, но каждый раз, когда превращается, набор одежды на нем одинаковый – рубаха, штаны, сапоги.
Подойдя довольно близко к деревне, он остановился.
– Ну что, прощай, Авдотья.
– Прощай… – Мне почему-то стало грустно. Вроде, и знакомы недавно, а ощущение, будто знаю его всю свою жизнь.
– Давай, долгие проводы – лишние слезы. Вперед!
Он подтолкнул меня за плечи, развернув лицом к домам.
Я пошла, не оборачиваясь, чувствуя, что все-таки одна слезинка выкатилась и поползла вниз по щеке.
А вот дома меня не ждали. Мачеха поджала недовольно губы – она явно хотела, чтобы я осталась в городе. Поступила, нашла работу – ей не важно.
В горнице сидел сосед. Сорокалетний Тарас, давно имевший виды на наш дом. Видимо, Ольга нашла себе нового мужа… И привела его к нам, а надежде, что я больше не появлюсь. Я-то – наследница. Но дом делить придется поровну с Оксаной. А пока та малолетка – за нее мать в ответе. Вот и выходило, что Ольга хозяйничала либо на своей половине, либо во всем доме.
И я ей, естественно, мешала.
Жить с ними стало совсем невыносимо. За тот недолгий промежуток времени, что меня не было, они успели разобрать старую пристройку. «Все равно мешает. Рухлядь копить» – повела плечом Ольга. Так что осталась я в доме, в маленькой комнатке… И пошли разговоры: и нахлебница я, и замуж давно пора, и лишний рот в доме…
Вода камень точит, а сердце-то у меня не каменное.
Раз ночью приснилась мне бабка Маланья. Сидит в уголке да пряжу прядет. Ровненько у нее нитка ложится, а сама пряжа красная, что кровь.
– Беги, девонька моя, беги от змеи этой… – Прошептала бабка. – Не тот страшен, кто в лесу живет, а тот, кто рядом с тобой. Съест она тебя, живьем сожрет, да не подавится. И двух дней не даст, окаянная…