– Нет, не совсем. Обо всём сразу писать не получается. Слишком много всего в голове крутится.
– Например?
– Ну, вот знаешь же, все говорят: "Время лечит". Я долго думал над этим. И мне кажется, что не лечит оно никого. Время просто обесценивает всё произошедшее.
– Ты давно таким заумным стал? – удивился Даня.
– Разве? По-моему, я всё такой же.
– О, ну это ты себя со стороны не слышал.
– Просто я не знаю, как по-другому выразить свои мысли.
– Как говорит мой дед: "Будь проще и люди к тебе потянутся".
– Да не нужны мне никакие люди!
– Правильно, зачем, – улыбаясь, заговорил Игорь, – у него и так мы и Дашка есть – этого вполне достаточно.
– Да, я тоже считаю, что это – исчерпывающий набор социальных связей, – согласился Даня.
– Вот видишь, ты тоже сложно говоришь! – попытался парировать Стас.
– Это я, чтоб тебе не одиноко было в своём заумстве.
Стас не ответил, и принялся молча перебирать ящики письменного стола, просматривая и разбрасывая по кучам тетрадки и папки с бумагами.
– Чем ты там занимаешься? – не выдержал Данил.
– Хлам разбираю.
– Что же тебя к этому сподвигло? Мать приезжает?
– Не, мать же только была в конце лета. Теперь на Новогодние должна приехать.
– Короче, проявляешь личную инициативу?
– Да нет, просто есть у меня одна мыслишка.
Стас принёс из кухни большой мусорный пакет и принялся набивать его ненужными бумагами.
– Мне кажется, эти мыслишки мешают тебе спокойно жить.
– Вообще, иногда мной овладевает почти полная уверенность в том, что жизнь – это череда сложных волевых решений, мучительных терзаний совести или гордости, невыносимых часов ожидания, а все следующие за этим послабления и вознаграждения – просто суррогат. В покое нет и толики подлинной жизни.
– По-моему, это уже совсем какая-то ересь, – запротестовал Данил. – Судя по твоим пламенным речам, нынешнее положение маргинала-выпускника местной шараги с перспективой раствориться в тумане вместе со всем городом – это и есть настоящая жизнь. Я правильно понимаю?
– Да, выходит, что так.
– То есть, если тебе удастся выбраться из этого дерьма, жизнь оборвётся?
– Да, момент моего освобождения будет не жизнью как таковой, а пародией на неё, подделкой, называй, как хочешь.
– А потом непременно появятся новые проблемы и начнётся новая жизнь?
– Именно.
– Нет, Дань, тут всё верно выходит, – поддержал друга Игорь. – Сам подумай.
– Какие новые жизни, какие пародии?! – неожиданно вспылил Даня. – Вы совсем обалдели?! Жизнь одна, её первое и последние окончание – смерть, больше никаких жизней нет и быть не может!
– Не нервничай ты так, – примирительно сказал Стас, – Я ж тебя не заставляю в это верить.