Письмо Аглаи Затворник ее брату Любомиру Затворник от 2 октября 1989 г. (фрагменты)
Осенние ночи довольно прохладны. Но горячее сердце этого человека, страдающего за всех нас, может согреть в любой мороз.
Я помню нашу первую встречу, когда они заночевали у нас. Это все тот же человек, но как он изменился с тех пор. Как он вырос. Вглубь себя. Ввысь.
Я не знаю других таких людей. Он великий человек, но отрицает свое величие. Он говорит не о себе, он говорит о служении. Народу, да. Но в первую очередь тому, что написано за звездами. И здесь я тоже хорошо его понимаю. Ты часто упрекаешь меня за то, что вместо веры я обратилась к магии, но это же еще не значит, что я за произвол и беззаконие. Я просто не люблю все эти «зашел так, поклонился туда, поклонился сюда, молитва заутренняя, молитва вместо обеда, молитва перед сном». Не люблю ходить строем, петь соборно и пытаться достучаться до всякого, кто переступил порог храма. Тук-тук! Дома есть кто? Пусто? А у нас к вам гость! Прямо с небес! И он теперь будет жить у вас! Ты говоришь, я эгоистка и единоличница. Но я знаю законы, которые выше государственных. Я знаю законы, которые над всеми нами. Я признаю их и всегда признавала. Но ты знаешь, что со мной сделал Юлиус? Он изменил меня. Преобразил. Просветлил. Да, эгоистка, да единоличница, но почему? Потому что часть меня, очень важная часть, от меня была скрыта. Теперь я нашла в себе эту себя. Теперь я не только признаю эти законы, которые за звездами, но я также очень хорошо знаю, что должна и сама творить их – в своей жизни, в жизни людей вокруг.
И это Юлиус помог мне. Не увещеваниями, а своим примером. Скромный, мудрый, преданный долгу до самоотречения. Я хочу идти за ним. Я хочу встать там, куда ложится его тень, и делать вместе с ним ту тяжелую, ту невозможную работу, которую он взвалил на себя. И ведь сколько всего он уже сделал на своем невозможном пути! По силам ли это человеку? Нет. Это сверхчеловеческое. Тот, кто знает высший закон, кто живет этим законом, – тому высший закон – опора, тому этот закон дает силы, неведомые обычному человеку. Я пойду за ним, куда бы он ни шел, и, если надо будет умереть за него, я так и сделаю.