Дик застыл на месте, шерсть на загривке приподнялась, белые зубы опасно заблестели. Роман схватил собаку за ошейник.
–Дик, дружище, ты чего? – мужчина потрепал питомца за шею, но скрыть беспокойства не сумел.
–Намордник надо надевать, если он такой нервный, – огрызнулась, проходя мимо Антонина.
Дик оскалился и бросился к незнакомке так резко, что Рома еле его удержал. Тоня с визгом отскочила в сторону:
–Держите вашего волкодава! Таких усыплять надо! Кыш, кыш!
Дик беспорядочно мотал головой и надрывно лаял, исходя слюной от ненависти.
–Тише, малыш, тише! Пошли отсюда. – с трудом Роме удалось увести своего любимца. – Да что с тобой случилось?! Да, мне она тоже не понравилась, но это не повод бросаться на человека! – Выговаривал хозяин Дику, пока женщина не скрылась из вида, громко крича проклятия. Пёс поскуливал и тянул Рому за незнакомкой. – Всё, идём домой, и ты будешь наказан!
Дик обиженно заскулил и поджал хвост.
*** *** ***
Пенсионерка была счастлива – у ее мальчика будет продолжение, будет родной сын. И она будет любить этого малыша больше всего на свете. Так, как она любила Егорушку. Привычная комната казалась залитой светом, невероятным теплом и радостью. Мария Григорьевна смахнула пыль с портретов на стене и мысленно поделались переживаниями с почившим мужем, когда в дверь постучали.
–Ты забыла что-то, родненькая?
–Ничего я не забыла, мама, – раздался недовольный голос Тони, – я только пришла. Представь, ужасная собака набросилась на меня в паре кварталов от твоего дома! Мерзкая шавка так противно скалилась, что мне показалось, будто вокруг рта у нее пена. Не иначе – она точно была бешеная.
–Оленька приходила! – принялась рассказывать мама, – Она такая красивая!
Тоня напряжённо привалилась к стене:
–Она сказала, где живёт? Наверное, в деревню к себе вернулась?
–Она не сказала адреса, только то, что нашла новый дом….
Тоня буркнула в ответ что-то, но мама не смогла разобрать. Дочь прошла на кухню и долго там гремела. Наконец, появилась в комнате:
–Ребенок уже родился?
–Нет ещё, через три месяца только, Тонечка! Ох, как жаль, что Егорушка не дождался, не дожил…
–Ой, мам, не разводи сырость. Она тоже ещё ничего не дождалась.
Тоня ещё долго высказывала недовольство, но Мария Григорьевна ее не слушала, она стояла у окна и думала о будущем внуке. Тоня тоже думала о ребенке Егора и его матери.
«Ты только подумай, – с ненавистью натирала она тарелку. Руки проворно ныряли в пену, отыскивая новую грязную жертву. – Егора нет, а она так сюда и таскается. Ещё и ревёт для убедительности, наверняка.»