– Есть время пути и время отдыха, время холода и время тепла. Есть время мужское и есть время женское. Как бы ни был приятен путь, рано или поздно нужно остановиться, поставить чум, развести костёр. Стойбище – царство женщины. Замыкая круг, возводит она чум. Кружа, очищает землю под своими ногами. Обнимая, прячет детей от злых духов. Это и твой путь, Майма. В тундре главенствует мужчина. Он правит оленями, охотится на зверя, забоится о стаде. Но стоит мужчине откинуть полог и ступить под свод чума, он оказывается во владениях женщины. – Старуха простирает руку над огнём. – Вот твой главный друг и защитник.
Пламя целует сухую ладонь, но старуха не чувствует жара.
– Спрашивай совета, и огонь поможет. Я всю жизнь прожила, слушаясь свой. Он гораздо старше и мудрее многих других тундровых огней. Уходя к мужу, возьми угольки из моего очага. Ты, Майма, моей крови, тундровой. Как есть, вся в меня пошла. На мать свою непутёвую не гляди: чужая она, сына мне извела всего… А ты своя. Много счастья принесёшь мужу, много детей.
Она протягивает руку к внучке, треплет её по щеке. Щека мокрая.
– Ты что, внучка, плачешь?
– Нет, просто жарко очень.
Майма шмыгает носом. Старуха ёжится: её, наоборот, знобит.
– Не о чем тут плакать, – сурово говорит она. – Радоваться надо, что хорошего мужа тебе подыскали: молодой, работящий, оленный. Бабке-то своей поверь. Про меня сговорились, едва я успела положить кисы на поганую нарту. Совсем девчонкой ушла от отца, младше твоего…
Майма стыдливо отводит глаза. Её первая женская кровь случилась три года назад, и с тех пор всю одежду и обувь она кладёт на женские нарты, как заведено, – но взрослой себя не чувствует.
– Такие времена были, – шелестит старуха. – Невесты в тундре – большая редкость. И сейчас то же самое. Молодые все крылья поотращивали, разлетелись по городам. Ты, внучка, сокровище наше. Будешь хорошей женой – получишь и обхождение почётное.
– Хорошей – это какой? Не как мама?
Старуха тяжело вздыхает. Как объяснить ей?
– Твоя мама очень старается, это я вижу. Но от пришлых никакого проку. Всегда только одни беды. Спасибо, хоть двоих здоровых родила, а вот Ноляко… Надо было отдать его Нга, богу подземного мира. А я, дурная, выхаживала. И к чему привело? Огонь предупреждал, да я не слушала…
Пламя, будто откликаясь, взвивается, во все стороны летят искры.
– Вот опять, – волнуется старуха. – Выглянь: что делается?
Майма откладывает шитьё, подползает на коленках к пологу. Выглядывает наружу.
– Головастик прибежал, чего-то ревёт, – говорит она.
– Одна беда с ним…