– Лу, еще одно слово о пансионах, и я тебя ударю…
Брюс произнес это с такой злостью, что Мила, сама увлекшаяся рассказом настолько, что даже перестала смотреть в его сторону, сбилась и, повернувшись к нему, с недоумением заметила, что его лицо с вздувшимися от напряжения жилами, полыхает гневом.
Помолчав немного, она с явной иронией произнесла:
– Ты ищешь повод ударить? Можешь не искать. Бей так. Для меня без разницы по поводу или без повода мужчина позволяет себе распускать руки.
– Зато для меня разница есть, – сквозь зубы проронил он, сжимая и разжимая кулаки, что бы хоть как-то обуздать приступ накатившего гнева.
– Славное оправдание, – саркастически хмыкнула она. – Интересно, а женщину, у которой в руке сковородка, и которая ударит мужчину в тот момент, когда он не способен дать ей сдачи, ты тоже оправдаешь, если она повод ударить найдет?
– Несомненно, – хмуро буркнул он в ответ. – Не можешь дать сдачи, не провоцируй.
– То есть будь у меня в руках оружие, которому ты неспособен противиться, ты бы провоцировать меня не стал?
– Вот появится у тебя такое, тогда и посмотрим, что я делать стану. А пока его нет, кончай демагогию разводить, – он раздраженно поморщился и потер ладонью висок. – У меня уже голова разболелась от всех этих глупостей, которые ты упрямо талдычишь. Нет у тебя никакой свободы, раз ты жена и мать. И я тебе не позволю сбагрить дочерей ни в какой пансион. И все, на этом баста! – оторвавшись от виска, его рука решительно рубанула воздух.
– Как скажешь, – усмехнувшись, она безразлично повела плечом.
– Так ты согласна вернуться к исполнению своих обязанностей?
– Смотря что, ты подразумеваешь под этим. Выступить на конференции – безусловно согласна. А вот согласиться изображать из себя твою жену – уволь. Это не мои обязанности. Ищи для них другую претендентку.
– Что ж, значит придется заставлять силой, – зло прищурившись, он крепко схватил её за плечи и больно сжал.
Скривившись от боли и закусив губу, она уперлась в него тяжелым взглядом, хрипло выдохнув:
– Сейчас в твоей власти причинить мне любую боль, даже убить, чтобы попытаться подчинить и заставить повиноваться, но поверь, даже если ты добьешься этого, радости не испытаешь. Ломать чужие судьбы, занятие мало того, что неблагодарное, но и опасное. Чаще всего боком выходит.
– А ты значит, ничьи судьбы не ломаешь? Я уж не говорю про себя… Ты дочерям судьбы калечишь! Ты понимаешь, что это будет дикий стресс для них: понять, что они не нужны собственной матери? – он сильно тряхнул её так, что голова мотнулась из стороны в сторону. – Ты это понимаешь, тварь, или тебе ни до кого нет дела кроме себя?!