Я посвящаю их тебе. Прими мои жертвы. Прошу прими их, великий Князь, Властитель Земли.
Догорающее тело обвисло на цепях. Женщину судили за колдовство, за загубленный урожай, за болезнь троих её соседей, сожравшую их за неделю. Крескензо сам допрашивал её и выносил приговор.
Он встречал в жизни много ведьм: счёт шёл на десятки. Глупые женщины любили почувствовать себя сильными, ощутить власть, которая бы иначе никогда им не досталась.
Но каждой из них, даже самой глупой, хватало ума, чтобы не попасться инквизиции.
Женевра принесла ему ещё яблок. Зелёных и таких же сочных на вид, как первое. Поблагодарив, Крескензо поставил корзинку на тумбу.
– Вам нравятся яблоки? – девушка улыбнулась и, не сказав больше ни слова, отвернулась, начиная раздеваться.
Ему нравилась Женевра. Стоило ей войти в дом, как комнату наполнил странный запах. Крескензо не мог разобрать, чем же пахнет. У него выходило лишь смотреть на светловолосую девушку. Он не соблюдал целибат никогда. Подобных девушек: пухлых, худых, рыжих, темноволосых, русых – у него были десятки. Крескензо мог проводить с ними время, ничего и никого не боясь. Никто бы не узнал, они бы не рассказали. Жизнь шла так, как хотел того Крескензо.
Он знал много методов, как заставить хорошее случиться и как не дать плохому произойти. Он умел много такого, о чём никто вокруг не догадывался.
Крескензо мог бы владеть миром, если бы захотел.
Но сейчас он хотел владеть лишь Женеврой.
Девушка извивалась и стонала под ним. А он почти рычал, расцарапывая её белую кожу. Запах ощущался всё явственнее. Сладкий, почти тошнотворный.
Женевра резко перевернулась на спину и посмотрела ему в глаза. Радужка болотного цвета лихорадочно горела. Щёки запали и раскраснелись от болезненного румянца. Женевра дрожала, впиваясь обкусанными грязными ногтями в простыню. Улыбалась, кривя губы.
– Инквизитор, – она прикрыла глаза. – Знаменитый на всю Геную. Немолодой, но всё ещё красивый. Все тебя боятся, все тебя уважают. И как ты этого только добился? Всё, чего ты на самом деле заслуживал – прозябать в бедности, как твои родители!
– Что ты несёшь? – отпрянул от неё Крескензо. Вонь заполонила комнату, налипла на лёгкие, не давала дышать. Пахло палёной человеческой плотью и козлиной шерстью.
Глаза Женевры или того, что от неё осталось, горели огнём.
– Кто загубил младенца Паолы, кто приносит в жертву Дьяволу посевы и бедных крестьян, кто насылает болезни на целые семьи и убивает некрещёных детей в лесу, чтобы отправить их души в ад? – захрипела девушка. Её скрипучий голос звучал приторно-сладко. Издевательски.