Наконец, в кабинет чинно заходит помощник с подносом чайных принадлежностей. Отпив глоток, капитан морщится и бормочет: «У вас обед на ближайший час». Через несколько секунд дверь приёмной хлопает, и мы остаёмся наедине. Последняя надежда на искренний разговор.
Однако и без свидетелей Син придерживается того же лицемерно-приподнятого тона:
– Лейтенант, ну как вы? Или, может, вы уже гражданский? Я нормально к этому отношусь, не беспокойтесь. Всякое бывает, – он растягивает губы в улыбке, которая не затрагивает глаза.
Почему я должен быть «гражданским»? Это он имеет в виду, что лучше бы мне вообще уволиться из армии, да поскорее? Ну, тут он прав, конечно, давно уже надо было, зачем только я тянул. Дотянул вот…
И какое-то двусмысленное «я нормально к этому отношусь» – к чему? «Всякое бывает» – ну да, любой может случайно подрочить на командира, не беспокойтесь. Как говорится, «один раз – не пидарас» – и заржать так нервно в конце.
Не придумав ничего лучше, отвечаю:
– Спасибо, у меня всё в порядке.
Он косится на мои ноги.
– И ноги тоже, как видите.
– Да, я знаю. Я слышал… от врача. В смысле, я заходил… поинтересоваться.
Он был в больнице? Я не знал об этом. Наверное, приходил по делам, но – вспомнил ведь про меня, спросил. Как ни глупо, но внутри опять тихонько отдаётся надежда.
Капитан снова улыбается и указывает на вторую чашку.
– Чай?
– Нет, спасибо. Собственно, я зашёл за своими вещами.
Я замираю, вглядываясь в его лицо так, что даже не дышу. Пожалуйста, пусть он ответит что-нибудь привычно-насмешливое типа: «Сдурел?! Годовой отчёт сам себя не напишет!» или назовёт идиотом, только не надо этих дежурных улыбок и лживо-участливых фраз…
Но вместо этого Син кивает и говорит:
– Конечно, конечно. Хотя я не знаю, где они. Может, помощники знают. А у них… эм… обед, – он деловито берёт свою чашку, заглядывает туда, словно ожидая увидеть что-то интересное, и допивает чай. – Как только они вернутся, я попрошу собрать. А много вещей?
Наконец-то выдыхаю и качаю головой. Впрочем, они мне и не нужны.
– Отлично. Отлично. Ну, замечательно, – он поднимается, очевидно, намекая, что мне пора валить из его кабинета. – Я попрошу их собрать. А вы всё там же? Комната 637?
Я тоже встаю и киваю. Хочется что-нибудь сказать на прощание, только что? Может, «спасибо, что доверили мне эту работу»? Или «мне очень жаль, что так вышло»? Но в итоге не говорю ничего. В любом случае мои слова не имеют значения, а если так – зачем зря сотрясать воздух?
– Да, я попрошу отнести их вам. Ну, или вы заходите. Вдруг чаю захотите.