Восьмой стакан.
А впрочем, зачем мне это официальное трудоустройство? Кем? Может, вернуться к нелегальным боям? Всё равно я ничего больше не умею. Смешно будет, если встречу кого-нибудь из старых знакомых. Здрасьте, а вот и я! Теперь меня не нужно держать на цепи!
Очередь растаяла, буфет опустел. В соседнем зале играет музыка. Точно, ведь в программе были танцы – это ж БАЛ. По пути к столу меня ведёт от выпитого и, стараясь не расплескать содержимое очередного стакана, делаю неловкий шаг вбок – перед глазами возникает широкий дверной проём. Мелькают кружащиеся пары, голые женские плечи, яркие платья. Улыбки.
Бухаюсь за свой стол. Внутренности сжимает то ли злостью, то ли тоской. Танцуют. Смеются. Огни, музыка, красивые девушки – конечно, почему бы не радоваться? А я всегда был один. Словом не с кем перемолвиться. Только Син относился ко мне по-человечески.
Нет, я должен увидеть его на прощание. И плевать, что он про меня думает, пусть хоть в морду даст. Даже не буду ничего говорить, просто хочу увидеть.
Из-за стола я поднимаюсь легко и, кажется, даже не шатаюсь, хотя окружающее воспринимаю разрозненными картинками.
Дверь рабочего кабинета. Закрыта. Спортивный зал. Пусто. Видимо, он у себя в комнате.
Перед дверью с цифрами «184» замираю нерешительно и ищу его присутствие. Да, он там, хотя ощущение непривычно-расслабленное. Спит? В сознании мелькает образ: я тихонько открываю дверь, захожу и сажусь на пол рядом с кроватью. Мог бы посидеть так какое-то время, рассматривая его, и не надо ничего объяснять.
Нет, не получится, он ведь почувствует. Нужно решиться и постучать.
Глубоко вдыхаю, поднимаю руку – даже это трудно – и стучу.
Ничего не происходит.
Я мог бы сейчас прикоснуться к его сознанию, но, честно говоря, просто боюсь. Он не хочет открывать потому что знает, что это я?
Картинка перед глазами не меняется.
Нужно уйти, а то вдруг кто увидит, как я гипнотизирую взглядом капитанскую дверь. Я-то свалю, а ему потом жить с этими сплетнями.
Тишина.
И вдруг дверь распахивается.
Син – в одном полотенце, небрежно повязанном на бёдрах. Даже если бы я собирался что-то ему сказать, то теперь точно бы не смог. Сознание затапливает ощущением уютной постели, из которой он только что выбрался. И я даже взглядом чувствую жар его кожи.
Шум шагов на лестнице. Нельзя оставаться в коридоре.
Я делаю шаг к Сину и, не глядя, захлопываю дверь за спиной.
Картинка перед глазами, поплывшая от резкого движения, фокусируется во что-то невероятное: сумрак прихожей, светлая кожа, тепло тела, его запах, лицо – без привычной маски. Обнажённый. Уязвимый.