Но вот сейчас – вполне: Син ведёт ладонью по мокрой коже, выше, на бедро, и наконец-то сжимает член. Не удержавшись, выдыхаю в голос и тут же замираю, с опаской прислушиваясь к окружающему: не шумят ли соседи. Вроде тихо. Можно расслабиться. Тем временем Син поднимается, скользя крепкими ладонями по всему телу, вновь следуя за ними взглядом, изучая меня. Всё же какой-то он сегодня странный.
Но ладно, тут уж я знаю, чего мне хочется, – обняв его за шею, целую… чёрт, и снова стараюсь не сбиться на укусы. Вот Син умеет быть нежным, а я – нет. Я бы тоже хотел прикасаться к нему аккуратно и мягко, но мышечная память подводит, и я то кусаюсь, то сжимаю его кожу слишком сильно, иногда до синяков. Может, со временем я бы научился – сейчас уже получается лучше, чем в начале, – но вряд ли у меня есть это время. Вот он уже задумался о «девочках», а завтра решит, что нахер я вообще ему сдался…
«Что опять за печаль? Мне начинает казаться, что я делаю что-то не так».
Несмотря на смущение, решаюсь попросить: «Можешь меня обнять?». Син улыбается и обнимает – сграбастав в охапку, крепко прижимая к себе. Не знаю почему, но это всегда работает. Успокаивает, даёт ощущение безопасности, какой-то… защиты? Странное, непривычное чувство. Я всегда был один, рассчитывал только на себя, но когда кто-то есть рядом – жить становится гораздо легче. Свободнее.
Однако Сину, конечно, быстро надоедает обниматься просто так: прикусывает мочку уха, проводит пальцами по спине – только подушечками, чтобы не поцарапать. А уж когда эти пальцы сползают ниже и сжимают мою задницу, я ухмыляюсь и, отпихнув его руки, сам прохожусь ногтями по его ягодицам. Целую, заглядываю в глаза: «Может, пустишь меня вне очереди?».
Син вырывается и возмущенно хмурится: «Не-не-не! Ты меня заебал уже, хватит. Давай». Разворачивает меня лицом к стене и тянет руки вверх – чтобы я оперся на кафель. Позади щёлкает крышка геля для душа – запах грейпфрутов усиливается, а затем Син прижимается ко мне: неторопливо оглаживает, оставляя на коже прозрачные потёки геля, обвивает руками, ласкает скользкими и ароматными ладонями. Отодвигается, чтобы размять плечи. Спускается вдоль позвоночника. Проходится между ягодиц ребром ладони – осторожно, чтобы не зацепить когтями. Наконец-то его рука скользит дальше, сжимает… и тут же исчезает. Перебирается было к низу живота, но – пару раз скользнув пальцами у основания члена, снова поднимается выше.
Член жарко пульсирует и сочится смазкой, и, не выдержав, я тянусь к нему сам, но Син перехватывает мою руку и возвращает ладонь на стену. Ну и ладно, тогда я прижимаюсь вперёд, к кафельной стене, потираюсь слегка: головка, влажная и пульсирующая жаром, елозит по прохладной плитке, и от этого контраста – мурашки между лопаток.