Сначала проститутку изображал сам драматург. Смотреть на это было невозможно, поэтому проститутку и все что с ней связано подвесили в виде проговариваемого текста и схематического участия какого-нибудь статиста. Петру Яхонтовичу интересно было кто же все-таки сыграет аморальную соседку сверху. Актрис с нужными данными в Староуральском театре драмы не водилось. Драматург грозился привезти из Города. Свою. Бомпу! Именно так говорил драматург: «Это будет бомпа!»
Как-то раз, по своему обыкновению Петр Яхонтович пришел на службу с утра, а не к репетиции. Ему нравилось гулять по пустым коридорам, залам, подсобкам, изредка, специально немного растерянно здороваться с вахтершами, осветителями, гримерами. Он играл роль немного забытого патриарха сцены, живущего в мире своих старых героев. Хорошая роль, хорошие времена.
Зайдя в зал, где шла незапланированная репетиция Петр Яхонтович помялся в дверях, разглядывая действо на сцене, как бы примериваясь, стоит ли войти и понаблюдать или ну его, лучше сразу в буфет. Войти определенно стоило. На сцене наконец появилась долгожданная и интригующая героиня. Петр Яхонтович шагнул внутрь слабо освещенной залы.
Проститутку драматург действительно пригласил свою. Чужая девица – высоченная, размашистая в движениях, с грубым низким голосом, с размалеванным клоунским лицом, доминировала в окружении света и всеобщего внимания.
Усевшись в зале, в самом темном углу, Петр Яхонтович скептически морщился пока «проститутка» примеряла на себя пространство, опасно нависшее над сценой на тонких, железных сваях – то был предполагаемый этаж выше квартиры героя Петра Яхонтовича. Худрук, драматург и еще несколько юных и наглых созданий, что вслед за драматургом заполонили теперь здание театра с неясными функциями, расположились на первом ряду. Запахнувшись в короткий розовый халат, из-под которого торчали ноги в приспущенных, сетчатых, фактурно порванных чулках, «проститутка» ходила туда-сюда, с веселым скепсисом посматривая вниз.
– Как бы отсюда не ебнуться, – сказала она.
– Ничего, не ебнешься. Закатаем тебя в гипс. Если что, – отвечал худрук из первого ряда. – Давай уже.
«Проститутка» быстрым и неожиданным движением скинула свой халат, и тот розовым лепестком порхнул плавно вниз, на сцену.
Разум Петра Яхонтовича с неудовольствием, и как-то отстраненно даже отметил, что сердечный молот, гоняющий кровь и так на повышенных оборотах, вдруг заработал, застучал с особенным энтузиазмом.
Под халатом на «проститутке» не было ничего, кроме чулок –грудь с острыми торчащими верх сосками, высокая линия бедер, насыщенный, черный треугольник внизу живота, нет, еще ниже, еще ниже, чем низ живота, дальше белые, алебастровые обрубки ног, перебитых, перетянутых резинкам чулок на крепких ляжках.