– И что?
– И все. Он выгнулся дугой, дернулся пару раз и затих. Потекло из него. Обосрался, сука… Запачкал мне покрывало. Затем меня вырвало. Прямо на покрывало, и на него.
***
Запиликал мобильный. Я взял трубку: такси ожидало возле подъезда.
– Пошли. Только едем молча – вроде поссорились. И адрес говори не свой, а за несколько домов.
Ирка кивнула. Шатаясь, пошла в ванную. Пока она умывалась, я накинул куртку, сгреб в карман помятые купюры, которые валялись на тумбочке.
«С Богом!» – подумал, как всегда, в сложной ситуации, по привычке. Как научила бабушка в детстве.
Горько усмехнулся своей нечаянной глупости: «Не Божьей помощи нужно просить…».
Глава десятая
Ночь с 9 на 10 января 2014 года
(продолжение)
***
По дороге мы молчали, отвернувшись к окнам.
Я смотрел на ночной зимний город, который за последние месяцы мне опротивел. Я понимал, что больше жить в нем не смогу.
«Потому что привычной жизни больше не будет… Ни у кого!
Велиал и компания, с помощью таких, как я, за несколько месяцев из психически нормальных людей создали зомбаков и гипнотиков, под кровожадное улюлюканье ковыряющих брусчатку, ломая себе пальцы, и мечтающих сжечь как можно больше врагов.
Отныне привычной жизни не будет. Как и привычной страны. Благо, жить в ней МНЕ не придется. Я иммигрирую в Ад…».
***
Поплутав лабиринтами, добрались на такси в Иркин микрорайон.
Все так же молча, сквозящими дворами, подошли к ее дому.
Поднялись на восьмой этаж.
Ирка отомкнула дверь квартиры. Потянулась с порога в темное нутро, щелкнула выключателем, заполнив прихожую мертвым светом люминесцентной лампы.
Отошла, пропуская меня вперед.
«Боится… Я тоже боюсь».
***
Я неуверенно переступил порог.
Прихожая чужой квартиры дохнула настоянным никотиновым угаром, который разбавлялся вонью общественной уборной, доносимой из приоткрытых дверей спальни.
Глянул на часы: начало четвертого.
«На брезгливость и жеманства времени нет».
Обернулся к замершей на пороге Ирке, кивнул, чтобы заходила и заперла входную дверь.
Шагнул в спальню, нащупал на привычном месте выключатель. Щелкнул.
***
Труп мужчины наискось растянулся на кровати, на влажном пятне из посмертных экскрементов. Он порядочно пованивал. На левом виске пузырилась бурая кашица.
Тут же, на полу, лежала стеклянная пепельница, которая спасла Ирку от позора, но добавила неразрешимых проблем.
Я не знал, что нужно делать с коченеющим трупом в двухкомнатной квартире, на восьмом этаже панельной свечки, в центре спального района, который через два часа проснется.
Память подсказывала вычитанные расчленения и растворения в кислоте, но даже мысли об этом ввергали меня в брезгливый ужас.