– А где Майя? – спросила задыханно.
– Ушла…
Броуновское движение молодых тел в постанцевальном экстазе толкнуло Светку на меня, притиснуло. Хотел отступить, но упёрся в ограждение. Мы так и остались стоять: припечатанные, приколотые, как две бабочки-голубянки из набоковской коллекции.
Я ощутил в районе подреберья упругость её грудок и распаренный запах.
Пауза затянулась. Диск-жокей не мог определиться со следующей композицией, стараясь угодить публике. Раззадоренная масса клокотала, запирала нас потной стеной.
– Будто в киевском автобусе… – я ненастойчиво попытался высвободится.
Высвобождаться мне не хотелось. Однако Майина туфелька жгла руку, и правила приличия обязывали.
Впрочем, правила Светку не занимали. Она всё также вжималась, охватив меня за бок. Поднял глаза от растрёпанной головки и заметил, что сзади девушку не так уж припирают, вернее – не припирают вовсе. Значит она сама…
– Куда ушла? – спросила Светка. Потянулась ко мне, пробуя пересилить завывание первых аккордов роковой баллады. Притиснулась, сгущая туман в голове.
– Не знаю! – ответил я, наклонился, продлевая касание. – Мы гуляли в парке, а потом она ушла. Вот, потеряла…
Показал туфельку, которую прятал за спину.
– Хорошо погуляли, раз обувку растеряли – срифмовала Светка и рассмеялась. Уткнулась лицом мне в грудь.
Я качнулся назад – там стена.
Гном недовольно зашептал: «Если не хочешь согрешить с Майиной подругой, то нужно уходить прямо сейчас. Потом будет поздно. Будешь жалеть, и страдать, и бояться заглянуть Майе в глаза». «А кто сказал, что она разрешит заглядывать? – усомнился Демон. – Обиделась же».
Тем более, полчаса назад решил с нею расстаться, – подумал я, ища оправдание навязчивому желанию. – Потому у меня, видимо, нет девушки. А эта – сама липнет. И если б Майя в парке не оттолкнула, то сидели б мы сейчас на скамейке, подальше от чужих глаз, не разрывали поцелуев. И не стоял бы я под стенкой, прижатый Светкиными грудками, не решал извечный Гамлетовский вопрос.
Я не ушёл. Мы дождались очередной баллады, вышли танцевать.
Майину туфельку хотел бросить под стенкой, но пожалел – сунул в задний карман джинсов. Весь вечер она мне мешала, приводила в отчаянье, напоминала о завтрашнем сожалении.
«Это будет завтра…», – успокаивал Демон.
О самой Майе мы со Светкой больше не говорили. Вроде нет никакой Майи, нет Светкиного киевского жениха и осенней свадьбы. Есть лишь Светка: маленькая, хрупкая, податливая под моими руками.
Я непристойно ЕЁ ХОТЕЛ! Я представлял, КАКАЯ у неё там, в подсмотренных белых трусиках, как кудрявиться, как сложила губки; воображал, как ми уходим в полуночный сумрак, как Светка бросается ко мне, целует, валит на землю…