То, что происходило сейчас перед моими глазами, была только первая разминка, своеобразная зарядка для их новых обликов. Падшие создания таким образом максимально уплотняли для себя новых своих героев, чтобы как лучше вжиться в свои новые роли, которые им позволят в последствии, если улыбнется удача, разработать такое преступление с их участием, что будущих страданий, мучений и боли перед смертью уже настоящих людей им хватит с лихвой на долгое время. Поэтому они так тщательно и подробно входили сейчас в свои новые роли, чтобы создать наиболее страшный, наиболее верный вариант будущих событий, после чего использовав свои магические технологии, заставить живых людей точно следовать, даже не ведая об этом, разработанной ими ранее схемы дальнейших событий, где они для своих жертв уже начали разрабатывать схемы их поведения, которые должны будут в последствии неминуемо и точно привести их к предполагаемой роковой развязке, и сейчас при свете дня, они уже во всю набивали для своих реальных прототипов так называемые трафареты нужного им поведения, которые состояли из злых мыслей, порочных желаний и других тёмных импульсов в их будущем поведении, которые, переплетаясь невидимо для человеческих глаз, и приведут вскоре ту семью к печальному концу.
Временами, как ни странно, их чудовищные действия напоминали методы работы следователей при раскрытии особо тяжких преступлений, жестоких убийств. Когда все стены в их кабинетах были в фотографиях с мест преступлений, подозреваемых, вещдоков, переплетений стрелок и линий, ведущих от одного снимка к другому, от одной версии произошедших событий к другой.
При этом у падших вся эта материальность нигде не висела, все их схемы, все хитросплетения их возможных действий, версий произошедшего и псевдо-фотографии как бы реальных событий при этом, все это невесомо витало в окружающем воздухе, который сейчас по какой-то причине имел некоторые свойства воды, её плотности и глубины, в которой эти существа теперь плавали, как хищные страшные рыбы, умело маскирующееся под саму безобидность и уязвимость, но это было лишь приблизительно сравнение с тем, что происходило на самом деле в этой квартире. В действительности все было намного сложнее, хитрее и страшнее.
Пространство вокруг падших при разыгрывании разных возможных сцен псевдо-семейной жизни постоянно меняло свои свойства от максимально плотного, как тягучий клей, до максимально прозрачного, лёгкого, невесомого, напоминающее чем-то только что вымытые окна. При этом падшие время от времени, когда утомлялись от своего будущего зла, позволяли себе отходить, если так можно выразиться, от своей главных работ и начинали дурашливо делать с друг другом то, что иначе как глумлением над всеми человеческими ценностями и нормами поведения не назовешь. Все, что можно было найти в человеческих отношениях, в их природе омерзительного, извращенного и прочного, они с радостью вытаскивали наружу и с удовольствием отдаривали ими друг друга, без отвращения наблюдать за этим было невозможно. Их испорченные тёмные головы хранили в себе целую бездну всевозможных пороков, которые при осуществлении над собою волею какого-то колдовства рождали при этом новые и новые их вариации, которые они не уставали на всегда запоминать в своем злом ликовании.