Этот хрупкий аккуратный чистенький ребенок каким-то непостижимым образом сжал для неё весь мир до своих размеров, такого молчаливого всегда непонятного ей, таинственно-необъяснимого для неё маленького мира.
Когда они прошли мимо меня, я обернулся и посмотрел им вслед. Они поднимались по ступенькам, занесенные листьями, туда наверх, где были двери обещанного ему цирка. Она что-то с трогательной поспешностью ему рассказывала, словно боялась куда-то опоздать. Я вдруг поймал себя на мысли, что это он, этот мальчик, на самом деле ведёт эту женщину, свою мать в цирк, словно отец свою дочь на новое представление, это она – всегда маленькая девочка, наивная глупышка, постоянно требующая к себе внимания, сейчас взята им в это осеннее утро к себе на работу, чтобы не сидела дома одна, не грустила в своем одиночестве.
Звери в клетках, их грубые едкие запахи неубранного кала, не вытертой ещё мочи, сначала его очень испугали, но он быстро к ним привык и вскоре они начали даже его как-то непонятно возбуждать. Наблюдая, как звери бешено мечутся в своих клетках, в своих пожизненных тюрьмах, как он это называл, ему по началу в голове не укладывалось, что на арене, там, за старым пыльным бархатом занавеса, они из яростных, всегда чем-то взволнованных диких существ вдруг, как по мановению волшебной палочки, превращаются в послушных старательных артистов, которых совсем не боятся, а обожают зрители.
Увидев однажды эту волшебную подмену перед своими глазами, он сразу и бесповоротно понял для себя, кем хочет быть в этой жизни в своем будущем. В тот первый раз его словно кто-то невидимый и великий посвятил в свою древнюю тайну. Но удивительное дело, сразу после этого, после всего увиденного, он тут же потерял всякий интерес ко всем животным, которые были тогда вокруг него. Его стали интересовать только эти люди – дрессировщики, те, кто каждый день сотворял это чудо перед ним на старой цирковой арене, превращая диких зверей в послушных марионеток перед собой. Только они теперь волновали его своим уменьем в чьей власти было безраздельно повелевать ими. Всегда и везде, где они хотят, где они пожелают…
Эти загадочные могущественные существа в человеческих обличьях, которые по своему желанию в любое время для себя могли усмирить и заставить слушаться себе любого зверя за пару секунд ему показались тогда самими богами. И пристально вглядываясь, жадно наблюдая из зо дня в день, когда у него была такая возможность за работой дрессировщиком за их репетициями с животными он решил для себя навсегда, что тоже станет похожим на них, тоже станет дрессировщиком, но в сто раз ещё лучше их. Таким, которого будет знать и уважать весь мир. Но со временем он уже не хотел становиться повелителем и богом над всеми этими животными, он теперь хотел быть богом для них. Над ними! Этими людьми…