– Не кури. Это вредно, ты ведь знаешь, – попросил я её перед расставанием, и нежно коснулся её волос, её каре у края лица.
28.02.2021
7:34 (время почти точное)
Перед глазами безжизненность начала дня и очередной лист бумаги. Что на этот раз с ним делать? Я ведь знаю, что расстояние моей памяти до него растянется сегодня до пределов невозможного и преодоление его станет для меня таким долгим, что обязательно превратится в муку или в нечто похожее на неё. Тогда зачем всё это?
И чей-то голос мне говорит из ниоткуда – только для того, чтобы там в своем страшном далеке, те, о ком ты сейчас вспомнишь, не были одиноки, хотя бы раз, чтобы кто-то обернулся после тебя и посмотрел на них, как на живых, ещё живых в своем печальном уединении, которое так похоже на вечную тюрьму для них.
…внезапно пространство перед глазами кто-то смял и выбросил, как конфетную обёртку и передо мной появилось здание старого цирка.
Где, в какой стране, в какой части мира это было? Неизвестно. Но было утро. По всей видимости, рабочий день, потому что все куда-то спешили. Вокруг осень. Снова она, как знак, как символ ухода. Ухода куда? В какую сторону…
За спиной послышался негромкий шелест опавших листьев. Я не стал оборачиваться. Во-первых, ему не надо было видеть мое лицо раньше времени, во-вторых, я уже знал кто проходит за моей спиной. Он. Мальчику было лет шесть-семь. В пластмассовых смешных очках с аккуратно причесанной головкой, чистенько одетый. В общем, домашний ребёнок, наивный и трогательный в своей беззащитности, если бы не одно но…при всем при этом, как ни странно, в нем мало чего было детского.
Нет, он выглядел со стороны классическим ботаником, но как только он к Вам приближался это первое впечатление от него тут же исчезало, пропадало, как сгоревший кусочек бумаги с вашей ладони, унесенный порывом ветра и перед вами представало маленькое суровое существо, чьи пытливые умные глаза смотрели на Вас усталостью самого времени, от его вряд ли радостного, скорее страшного опыта…
Рядом с ним шла не очень опрятная женщина, как-то по наивному, по-детски обшарпаная. Так в школу приходят толстые девочки, давно махнувшие на себя рукой. Заспанные, рассеянные, кроме своего сокровенного не думающие больше ни о чем.
Но теперь она вела своего мальчика в цирк, куда совсем недавно устроилась уборщицей. Он попросил её об этом. Он! Так она его всегда называла про себя с самого рождения. Не сын, сынок, маленький мой, нет, только он. Он! Этот мальчик был для неё с самого начала если не Богом, то где-то рядом с ним. Главным! Самым главным человеком на этом свете для неё.