Джесси понял, почему сделал это. Для него не было сюрпризом то, что он ревновал, странным было, что он ревновал такую женщину. Но ведь он еще ни разу не заставил ее улыбаться, смеяться и сиять, как это удалось Мелчеру своей посылкой.
Спинка стула Эбби скрипнула, и в тот же миг Джесси решил заговорить.
– Эбби, я думаю...
– Что? – Она замерла с тарелкой в руке. Он боялся посмотреть на мисс Абигейл.
– Я думаю, мне лучше уйти отсюда, пока мы не навредили друг другу.
Она уставилась на тарелку в своей руке и внезапно почувствовала себя очень виноватой за то, что причинила ему боль.
– Да, – сказала она слабо. – Я думаю, так будет лучше.
– Не могла бы ты принести мои костыли из спальни? – очень вежливо спросил он.
– Конечно, – согласилась она также вежливо и вышла за ними. Она хотела сказать, что сожалеет о том, что сделала, но ждала, когда он первым это скажет. Он первым начал. Она молча протянула ему костыли.
– Спасибо, – сказал он, снова очень вежливо, встал на костыли и заковылял из комнаты, оберегая правую ногу. Опустившись на кровать, он глубоко вздохнул.
Эбби долго сидела молча, наконец она вздохнула и стала приводить комнату в порядок, а когда закончила, поднялась наверх и сняла цветочную блузку.
Печальная, она тяжело опустилась на край кровати и спрятала лицо в ладонях. Ох, как все запуталось! А ведь было так просто до того, как в ее жизнь вошли двое мужчин. Она не могла больше отрицать, что Джесси нравится ей. Временами он мог быть таким отзывчивым и понимающим. Например, вчера, когда она рассказала ему то, что никогда не рассказывала ни одной живой душе, и начала доверять ему. А в результате – вот что он сделал сегодня. Почему он не может быть как Дэвид? Дэвид– так похож на нее саму. Дэвид – джентльмен с теми же взглядами, что и у нее. Дэвид – который целовал ее на лестнице так сладко, ни разу не пробовал ничего вроде того, что Джесси только что вытворял внизу. Но думая об этом, она ощутила странную, запретную веселость. Почему она не может противостоять темным, дурным чарам, которые ввергали ее снова и снова в сети Джесси.
Она попыталась представить, чтобы ее отец обращался так с ее матерью, но не смогла. Конечно же, ее магь после такого ушла бы из дома. И все же Эбби удивлялась, почему ее мать и отец никогда не ласкали друг друга и не целовались. Она всегда полагала, что все благовоспитанные пары ведут себя так же.
Эбби прижала руки к разгоряченному лицу, вспомнив, как ее мать сказала, что все мужчины– звери. Она вспомнила Ричарда, пристававшего к ней однажды на конюшне, и как она врезала ему за это. Она вспомнила Джесси на стуле, и ту ночь в постели, когда его язык касался ее груди и живота. Окутанная горячим воздухом верхней спальни, она тем не менее задрожала и стала убеждать себя, что ее чувства в ту ночь и сегодня – ни что иное как страх. Потому что все остальное было бы грехом.