– Сколько тебе лет?
– Тридцать четыре.
Мальчик удовлетворительно глубоко вдохнул, а потом медленно выдохнул. Закрыл форточку, чтобы в конец не замерзнуть, повернулся к деду (или к мужчине, который казался старым – кто теперь разберет?) и ответил:
– Как все запущено. Ой-ей, – он театрально схватился за лоб, словно глаза, виски заболели, поморщился, – Да это же настоящая чума, как я и думал. Еще с самого детства! – восхищенно воскликнул он, опасно обнимаясь с ружьем, – С тех пор, как мне начали морочить голову этими сказками про волшебного старика, я почти сразу понял, что здесь что-то не чисто. Ну не может человек только тем и заниматься, что одаривать всех подарками безвозмездно. На что он живет? Думал я. Когда успевает есть? Что он делает, если заболел в новогоднюю ночь? Есть ли у него хобби? Что за странный персонаж этот старик, и почему его все любят?
Меррик неловко пожал плечами, сидя на кровати, почесал левое плечо и оглянулся на розовеющую в синем небе луну. Он поджал губу в полном недоумении.
Мальчик продолжал возмущаться:
– Честно говоря, я подумал, что за идиот этот мужик. Вероятно, он выжил из ума, раз всех одаривает в таких масштабах, или, что вероятнее, он опасен… потому что ничего не делается просто так, и это какой-то масштабный подкуп, чтобы в дальнейшем спросить со всех. Дьявольские сделки…
– Сынок, мне кажется, ты вкладываешь слишком много смыслов.
– Погоди-погоди, – тот аш присел, словно хотел в туалет по-маленькому: смех чесал ему легкие, – Я подумал, что ты опасен! Я захотел узнать твой черный план по захвату планеты.
Дед многократно мотал головой, потом еще добавил "нет-нет" как-то хрипло. Пожевал щеку, сомкнул указательный и большой пальцы в кружок, прицелился прищуренным взглядом в мальчика, сказал:
– Ты не поймешь. Просто мы отдаем непомерный долг. Я же сказал в самом начале, что это дано не всем понять. Я давно смирился с этим. Наша семья верит в реинкарнацию, если тебе интересно. Эту, и следующие три десятка жизней я буду жить для других и зарабатывать право, чтобы однажды родиться, и жить для себя… Для себя, малыш. Теперь понял? – под конец его голос окреп, и он повеселел.
Петрим некоторое время держался, но потом он взорвался истерическим смехом, изо всех сил прикрывал рот рукой, поэтому воздух шел через нос, аж сопли вылетели, и он пукнул. Только после этого Петрима одолел страшный стыд, и он затих, прислушался, не проснулись ли родители, отдышался. Он подсел на край кровати к деду.
– Я вот что скажу, если тебе интересно, – одиннадцатилетний мальчик сложил руки подобным образом – указательный палец к большому, на обеих руках, подобрал ноги в позу лотоса, уложил руки на колени, – Все это чушь.